Общее заключение

LVI. Судьбы монархического принципа.

История государств мира была в течение тысячелетий связана по преимуществу с монархическим принципом. В настоящее время положение дел и фактически, и в представлениях людей весьма изменилось. Будущее человечества, по мнению современников, связано с принципом демократии. Если число республик в Европе доселе не велико, и из числа прежних монархий за XIX век только Франция и Бразилия превратились в республики, то во всех остальных монархиях культурных стран введены ограничения Верховной власти монарха. Это, конечно, есть шаг к превращению его в наследственного президента республики. Между тем за то же время не было ни одного случая усиления королевской или императорской власти.

Но смысла исторического процесса нельзя определить только на основании наблюдения тенденций одной какой-либо эпохи. Человечество вовсе не всегда правильно догадывается, к чему оно идет. История Греции, по общему убеждению всех ее политических людей и граждан, была процессом развития демократии. А между тем он на самом деле завершился всемирной монархией Александра Македонского, который явился представителем культурного дела, подготовленного предшествовавшим периодом развития демократии. Такого исхода не ждали греки ни при Фемистокле, ни при Перикле. Не представляли себе и доблестные республиканцы Рима времен Пунических войн, грядущего появления Цезаря и Августа.

Для возможности предположений о судьбах политических принципов власти несравненно больше дает их внутренняя политическая способность в связи с задачами развития нации. Властвующим принципом будущего всегда явится тот, который наиболее способен осуществить задачи органического развития нации, и, рассматривая современный исторический процесс культурных стран, весьма вероятно ожидать возрождения монархического принципа.

Прежде всего то, что было осуждено эволюцией государственности Европы с XVIII века, вовсе не было действительной монархией. Не монархия в ней была упразднена или ограничена, а абсолютистский произвол, оказавшийся не способным служить организации усложнившихся социальных сил и охранять свободу личности. Но для суждения о будущем очень важно то обстоятельство, что и демократия оказалась весьма мало состоятельной для осуществления той потребности, которой не был способен удовлетворить низвергнутый абсолютизм.
Ни в одной стране демократия не могла создать других орудий управления, кроме своего «представительства», которое повсюду, где достаточно развилось, обнаружило неудержимые стремления к узурпации народной власти в руках новой своего рода «аристократии» профессиональных политиканов. Ни довольства этой формой правления, ни доверия к ней нет нигде у народов; насущные задачи нового общества - примирительная организация его расчленивших социальных слоев - нигде не осуществлена, и внутренняя социальная борьба, производящая революции и грозящая окончательной «социальной ликвидацией», повсюду только разгорается.

Итак, политические способности демократического принципа в новых условиях современных обществ оказались также недостаточными. Предположить возникновение каких-либо прочных аристократических сил, которые бы сумели удовлетворить современное общество, почти невозможно .

А между тем монархическая власть по свойствам своим могла бы за это взяться, если бы народное чувство снова дало ей на это возможность.

Значение государства состоит в том, что оно дает место сознательному человеческому творчеству. Это же творчество имеет своим источником силы частные, которые тем более деятельны, чем более верны каждая сама себе, своему основному принципу. Общее творчество, стало быть, тем более широко, чем свободнее и сложнее творчество частных сил. Государство поэтому тем совершеннее, чем более оно допускает в общем творчестве существование и действие сил частных, составляющих нацию. Более совершенным принципом Верховной власти является тот, который в наибольшей степени допускает в коллективном единстве существование и жизнедеятельность сил частных. С этой стороны монархия в идее имеет все преимущества перед демократией и аристократией.

Монархия основана на Верховной власти идеального объединяющего принципа. Но Верховная власть идеального объединяющего принципа не исключает, а даже требует действия частных подчиненных принципов. Наоборот, другие принципы верховной власти имеют естественное стремление исключать действие других. Демократия, основанная на верховной власти количественной силы, по существу, враждебна влиянию нравственной силы как в ее аристократических формах, так и в формах единоличного влияния. Монархическое самодержавие свободно от такой тенденции. Оно, конечно, не допускает преобладания численной силы над нравственной, но, подчиняя значение большинства господству идеала, самим большинством разделяемого, монархический принцип не уничтожает значения этого большинства, а только отнимает у него возможность быть тормозом развития целого общества. Таким образом, государство при монархической верховной власти наилучше обеспечивает качественную сторону коллективного творчества.

Но монархия наилучше обеспечивает также и количественное коллективное творчество, ибо особенно способна к объединению больших и разнородных масс.

Давая и количественно и качественно более возможности развития нации, монархия в такой же степени превосходит демократию в установлении прочности и единства правления. Единства народной воли почти никогда не существует, а потому верховная власть в демократическом государстве, как правило, имеет те недостатки (шаткость, переменчивость, неосведомленность, капризы, слабость), которые в монархии являются как исключение. Единство воли в отдельной личности столь же нормально, как редко и исключительно в массе народа. В организации же самого управления монархия единственно способна охранить самостоятельность народной массы.

Вследствие этих природных преимуществ монархии она и составляла до сих пор обычную норму государственной жизни человечества, В истории чаще всего мы встречаем именно ее, и величайшие эпохи национального творчества в большинстве случаев отмечаются именами монархов. Весьма вероятно предположение, что и современные запросы народов не будут на самом деле удовлетворены, пока не дорастут до всенародной ясности, при которой среди потомков наших наций получит возможность снова явиться монархия и совершить то, что не удается сделать демократиям.

В настоящее время вражда классов затмевает в народах сознание их солидарности, а теория «общегражданского строя» мешает государству явиться объединяющей силой. Абсолютизм же повсюду скомпрометировал монархическую идею и испортил сами династии. Но вражда классов когда-нибудь обнаружит свою зловредность для всех, научная мысль придет к более счастливым концепциям государственности. Тяжкие вины абсолютизма будут забыты народами среди страданий от политиканской узурпации, и политическая жизнь выдвинет фамилии, достойные поднять знамя всенародного идеала... Тогда, вероятнее всего, монархия снова и явится всемирной деятельницей прогресса.

Трудность возникновения и поддержания монархии состоит лишь в том, что она требует присутствия в нации живого и общеразделяемого нравственного идеала.

Поэтому будущее монархического принципа в современных культурных странах определяется более всего тем, какое окончательное направление возобладает в миросозерцании культурного мира. В этом общем процессе выработки миросозерцания свою значительную роль может иметь политическая наука. Если ее усилия направятся на серьезное изучение основных форм власти, монархическое начало, по всей вероятности, будет ею со временем снова выдвинуто, как лучшее орудие развития культуры.