16/VII была получена телеграмма из Перми на условном языке, содержавшая приказ об истреблении Романовых 16-го в 6 час. вечера. Филипп Голощекин предписал привести приказ в исполнение. В 12 часов ночи должна была приехать машина для отвоза трупов. В 6 часов увели мальчика Седнева (поваренка), что очень обеспокоило Романовых и их людей. Приходил доктор Боткин спросить, чем это вызвано? Было объяснено, что дядя мальчика, который был арестован, потом бежал, теперь опять вернулся и хочет увидеть племянника. Мальчик на следующий день был отправлен на родину (кажется, в Тульскую губернию).
Грузовик в 12 часов не пришел, пришел только в 1/2 второго. Это отсрочило приведение приказа в исполнение. Тем временем были сделаны все приготовления: отобрано 12 человек (в т. ч. 7 латышей) с наганами, которые должны были привести приговор в исполнение. 2 из латышей отказались стрелять в девиц.
Когда приехал автомобиль, все спали. Разбудили Боткина, а он всех остальных. Объяснение было дано такое: “Ввиду того, что в городе неспокойно, необходимо перевести семью Романовых из верхнего этажа в нижний”. Одевались с 1/2 часа.
Внизу была выбрана комната, с деревянной оштукатуренной перегородкой (чтобы избежать рикошетов); из нее была вынесена вся мебель. Команда была наготове в соседней комнате. Романовы ни о чем не догадывались. Комендант отправился за ними лично, один, и свел их по лестнице в нижнюю комнату.
Николай нес на руках Алексея, остальные несли с собой подушечки и разные мелкие вещи. Войдя в пустую комнату, Александра Федоровна спросила: “Что же, и стула нет? Разве и сесть нельзя?”. Комендант велел внести два стула. Николай посадил на один Алексея, на другой села Александра Федоровна. Остальным комендант велел стать в ряд. Когда стали, позвали команду.
Когда вошла команда, комендант сказал Романовым, что ввиду того, что их родственники в Европе продолжают наступление на Советскую Россию, Уралисполком постановил их расстрелять. Николай повернулся спиной к команде, лицом к семье, потом, как бы опомнившись, обернулся к коменданту с вопросом “что? что?”. Комендант наскоро повторил и приказал команде готовиться.
Команде заранее было указано, кому и кого стрелять и приказано целить прямо в сердце, чтобы избежать большого количества крови и покончить скорее. Николай больше ничего не произнес, опять обернувшись к семье, другие произнесли несколько несвязных восклицаний, все длилось несколько секунд. Затем началась стрельба, продолжавшаяся две-три минуты.
Николай был убит самим комендантом наповал, затем сразу же умерли Александра Федоровна и люди Романовых (всего было расстреляно 12 человек: Николай, Александра Федоровна, Алексей, четыре дочери, Татьяна, Ольга, Мария и Анастасия, доктор Боткин, лакей Трупп, повар Тихомиров, еще повар Харитонов и фрейлина, фамилию которой комендант забыл).
Алексей, три из сестер и Боткин были еще живы. Их пришлось пристреливать. Это удивило коменданта, т. к. целили прямо в сердце, удивительно было и то, что пули наганов отскакивали от чего-то рикошетом и, как град, прыгали по комнате. Когда одну из девиц пытались доколоть штыком, то штык не мог пробить корсажа. Благодаря всему этому, вся процедура, считая “проверку” (щупанье пульса и т. д.), взяла минут 20.
Потом стали выносить трупы и укладывать в автомобиль, прикрывая сукном, чтобы не протекала кровь. Тут начались кражи, пришлось поставить 3 надежных товарищей для охраны трупов, пока продолжалась переноска (трупы выносили по одному). Под угрозой расстрела, все похищенное было возвращено (золотые часы, портсигар с бриллиантами и т. п.).
Коменданту было поручено только привести в исполнение приговор, удаление трупов и т. д. лежало на обязанности т. Ермакова (рабочий Верх-Исетского завода, бывший политкаторжанин). Он должен был приехать с автомобилем и был впущен по условному паролю “трубочист”.
Опоздание автомобиля внушило коменданту сомнение в аккуратности Ермакова и комендант решил проверить сам лично всю операцию до конца.
Около трех часов утра выехали на место, которое должен был приготовить Ермаков (за Верх-Исетским заводом). Сначала предполагалось везти в автомобиле, а от известного пункта на лошадях, т. к. автомобиль дальше пройти не мог. Местом выбранным была брошенная шахта.
Проехав Верх-Исетский завод, верстах в 5, наткнулись на целый табор — человек 25 верховых, в пролетках и т. д. Это были рабочие (члены Совета, исполкома и т. д.), которых приготовил Ермаков. Первое, что они закричали: “Что же вы нам их не живыми привезли?!” Они думали, что казнь Романовых будет поручена им. Начали перегружать трупы на пролетки — тогда как нужны были телеги. Это было очень неудобно. Сейчас же начали очищать карманы — пришлось и тут пригрозить расстрелом и поставить часовых.
Тут обнаружилось, что на Татьяне, Ольге и Анастасии были надеты какие-то особые корсеты. Решено было раздеть трупы догола, но не здесь, а на месте погребения. Но выяснилось, что никто не знает, где намеченная для этого шахта.
Светало. Комендант послал верховых разыскивать место, но никто ничего не нашел. Выяснилось, что вообще ничего приготовлено не было, не было лопат и т. п. Так как машина застряла между 2 деревьев, то ее бросили и двинулись поездом на пролетках, закрыв трупы сукном.
Отвезли от Екатеринбурга на 11 1/2 верст и остановились в 1 1/2 верстах от деревни Коптяки: это было в 6—7 часов утра. В лесу отыскали заброшенную старательскую шахту (добывали когда-то золото), глубиной аршина 3 1/2. В шахте было на аршин воды. Комендант распорядился раздеть трупы и разложить костры, чтобы все сжечь. Кругом были расставлены верховые, чтобы отгонять всех проезжающих.
Когда стали раздевать одну из девиц, увидели корсет, местами разорванный пулями — в отверстие видны были бриллианты. У публики явно разгорелись глаза. Комендант решил сейчас же распустить всю артель, оставив на охране несколько верховых и 5 человек команды. Остальные разъехались.
Команда приступила к раздеванию и сжиганию. На Александре Федоровне оказался целый жемчужный пояс, сделанный из нескольких ожерелий, зашитых в полотно. Бриллианты тут же выпарывались. Их набралось (т. е. бриллиантовых вещей) около 1/2 пуда. Это было похоронено на Алапаевском заводе, в одном из домиков в подполье, в 19 г. откопано и привезено в Москву.
Сложив все ценное в сумки, остальное, найденное на трупах, сожгли, а самые трупы опустили в шахту. При этом кое-что из ценных вещей (чья-то брошь, вставленная челюсть Боткина) было обронено, а при попытке завалить шахту при помощи ручных гранат, очевидно, трупы были повреждены и от них оторваны некоторые части — этим комендант объясняет нахождение на этом месте белыми (которые потом его открыли) оторванного пальца и т. п.
Но Романовых не предполагалось оставлять здесь — шахта заранее была предназначена стать лишь временным местом их погребения. Кончив операцию и оставив охрану, комендант часов в 10—11 утра (17-го уже июля) поехал с докладом в Уралисполком, где нашел Сафарова и Белобородова. Комендант рассказал, что найдено, и высказал им сожаление, что ему не позволили в свое время произвести у Романовых обыск.
От Чуцкаева (предс. горисполкома) комендант узнал, что на 9-й версте по Московскому тракту имеются очень глубокие заброшенные шахты, подходящие для погребения Романовых. Комендант отправился туда, но до места не сразу доехал из-за поломки машины, добрался до шахт уже пешком — нашел, действительно, три шахты очень глубоких, заполненных водой, где и решил утопить трупы, привязав к ним камни.
Так как там были сторожа, являвшиеся неудобными свидетелями, то решено было, что одновременно с грузовиком, который привезет трупы, приедет автомобиль с чекистами, которые под предлогом обыска арестуют всю публику. Обратно коменданту пришлось добраться на случайно захваченной по дороге паре.
Задерживавшие случайности продолжались и дальше — отправившись с одним из чекистов на место верхом, чтобы организовать все дело, комендант упал с лошади и сильно расшибся (а после также упал чекист).
На случай, если бы не удался план с шахтами, решено было трупы сжечь или похоронить в глинистых ямах, наполненных водой, предварительно обезобразив трупы до неузнаваемости серной кислотой. Вернувшись, наконец, в город уже в 8 час. вечера (17-го), начали добывать все необходимое — керосин, серную кислоту. Телеги с лошадьми без кучеров были взяты из тюрьмы.
Рассчитывали выехать в 11 ч. вечера, но инцидент с чекистами задержал, и к шахте с веревками, чтобы вытаскивать трупы и т. д., отправились только в 12 1/2 ч., ночью с 17 на 18-е. Чтобы изолировать шахту (первую, старательскую) на время операции, объявили в деревне Коптяки, что в лесу скрываются чехи, лес будут обыскивать, чтобы никто из деревни не выезжал ни под каким видом. Было приказано, если кто ворвется в район оцепления, расстрелять на месте.
Между тем рассвело (это был уже третий день, 18-го). Возникла мысль часть трупов похоронить тут же, у шахты, стали копать яму и почти выкопали. Ни тут к Ермакову подъехал его знакомый крестьянин и выяснилось, что он мог видеть яму. Пришлось бросить дело.
Решено было везти трупы на глубокие шахты. Так как телеги оказались непрочными, разваливались, комендант отправился в город за машинами (грузовик и две легковые, одна для чекистов). Смогли отправиться в путь только в 9 час. вечера. Пересекли линию жел. дор., в полуверсте перегрузили трупы на грузовик. Ехали с трудом, вымащивая опасные места шпалами, и все-таки застревали несколько раз. Около 4 1/2 утра 19-го машина застряла окончательно, оставалось, не доезжая шахт, хоронить или жечь. Последнее обещал взять на себя один товарищ, фамилию комендант забыл, но он уехал, не исполнив обещания.
Хотели сжечь Алексея и Александру Федоровну, по ошибке вместо последней с Алексеем сожгли фрейлину. Потом похоронили тут же, под костром, останки и снова разложили костер, что совершенно закрыло следы копания.
Тем временем выкопали братскую могилу для остальных. Часам к 7 утра яма, аршина в 2 1/2 глубины, 3 1/2 в квадрате, была готова. Трупы сложили в яму, облив лица и вообще все тела серной кислотой, как для неузнаваемости, так и для того, чтобы предотвратить смрад от разложения (яма была не глубока). Забросав землей и хворостом, сверху наложили шпалы и несколько раз проехали — следов ямы и здесь не осталось. Секрет был сохранен вполне — этого места погребения белые не нашли.
Этот материал передан Я. М. Юровским в 1920 г. М. Н. Покровскому, историку. ПАСО, ф. 221, оп. 2, д. 497, л. 7—13.
Присоединиться