Вступительная статья

Интерес к истории закономерен и понятен. Чем совершеннее становится человеческое общество, тем дороже ему прошлое, тем острее стремление познать его в полном объеме.
Одним из лучших достижений прошлого является выработанный столетиями кодекс нравственности в русской армии. Речь идет прежде всего о таких непреходящих ценностях, как честь и воинский долг, о системе воспитания этих прекрасных качеств у русских солдат и офицеров.
На протяжении почти трех столетий отечественная военная мысль пополнялась богатейшим материалом на тему обучения и воспитания войск. Многие полководцы и военачальники, офицеры и генералы русской армии прекрасно понимали значение нравственного элемента в обучении и воспитании войск и тем самым объективно становились носителями национально-патриотических идей.
Воинская честь — это самая главная добродетель солдата, она заставляет его быть бескомпромиссным к самому себе, избавляет его сердце от трепета перед возможной смертью или увечьем, делает саму мысль о пощаде, дарованной врагами, невыносимой. Недаром каждое утро полковые трубачи сзывали русские войска на ученья или бой звуками кавалерийского сбора:

Совершенствовались оружие и боевая техника, соответственно претерпевали изменения тактика и стратегия. Но неизменными на протяжении веков оставались героизм русских войск, их стойкость в бою, способность к самопожертвованию, верность присяге и воинскому долгу.
За относительно короткий исторический период времени XVIII — XIX вв. Россия прошла гигантский путь в своем развитии, став великой державой, без участия которой уже не мог решаться ни один сколько-нибудь важный политический вопрос в мире.
Величие и могущество, которых достигла Россия к концу XVIII в., не были щедрым даром провидения. Они явились результатом колоссального напряжения всех материальных и духовных сил народа и страны. Царь ПЕТР I, полководец и дипломат, не только продолжил благие начинания своих предшественников, но и активной созидательной деятельностью способствовал тому, чтобы вывести страну на новые рубежи, сделать ее мировой державой.
Славными подвигами воинов российской армии был ознаменован этот период. В ходе Северной войны были освобождены русские земли в районе Финского залива, государство получило выход в Балтийское море, укрепило свои позиции на юго-востоке. Здесь в период русско-турецких войн определилось преобладание динамичной и растущей России над ее противниками.
Полководцы и флотоводцы, солдаты и матросы России, одерживая победы над врагами Отечества, укрепляли тем самым государство, служа прогрессивному общенародному делу. Такова диалектика исторического развития. Российская армия этого периода была не только опорой политических устремлений царизма, она способствовала осуществлению целей, носивших подлинно национальный характер.
Конец XVII — начало XVIII в., когда реформами Петра I были созданы регулярные армия и флот России, можно по праву считать началом формирования единой системы обучения и воспитания офицеров и солдат. Именно тогда закладывались взгляды и принципы, на основе которых в дальнейшем развивалась отечественная школа военной педагогики.
Положения Петра I об обучении и воспитании явились составной частью глубоких преобразований в армии и на флоте. В петровских документах, дошедших до нас, забота о защитниках Отечества всегда выдвигалась на первый план. При этом особое внимание обращалось на отношения между офицерами и солдатами, которые, по убеждению Петра, должны строиться на отеческих началах.
«Офицеры суть солдатам, яко отцы детям, того ради надлежит их равным образом отечески содержать»,— говорится в приказах и уставах основателя регулярной армии. «Капитан должен вести себя с солдатами, яко отец с детьми, увещевая непорядочных, поправляя их советами и наказывать милости недостойных, отличать и любить добрых». «Полковнику надлежит знатному и искусному благовзрачному мужу быть, чтобы полку своему во всех случаях не гнусен был, и имел бы старание о добрых обер- и унтер-офицерах... Прапорщику подобает во все дни немощных посещать и смотреть, нет ли в чем-либо недостатка. Ему подобает великую любовь к солдатам иметь, и когда они в наказание впадут, тогда ему об них бить челом вольно».
Воспитание и обучение офицеров и солдат при Петре I было поставлено в тесную зависимость от практических задач, связанных с формированием регулярной армии, способной противостоять сильным европейским армиям.
Выше всего Петр I ставил нравственное воспитание армии. Он указывал, что все материальные условия есть не более, как ветвь для будущих плодов, корень же есть нравственный элемент («безконфузство»). Средствами для воспитания высоких нравственных начал в русской армии, по его мнению, являлись дисциплина, требование от офицеров твердого характера, сознательного отношения к своему долгу, а также личный пример служения Отечеству.
Подъему нравственного духа армии способствовали различные меры. Прежде всего забота начальников о подчиненных. Петр I был здесь главнейшим примером. Чтобы выяснить, например, достаточен ли солдату паек, он в течение месяца, исполняя обязанности солдатской службы наравне с солдатами, довольствовался исключительно одним пайком. Много внимания уделял Петр больным и раненым: учреждал госпитали и аптеки, выписывал врачей. С особой энергией преследовал царь злоупотребления служебным положением.
В обучении и воспитании войск Петр I строго придерживался требований практической целесообразности, учитывая национальные особенности русской армии. Русская армия этого периода, по свидетельству многих европейских полководцев, обладала довольно высоким боевым духом, а ее офицерам и солдатам были присущи нравственные качества.
Просветительская деятельность Петра I, для которой были характерны поиск новых форм и методов, разумное сочетание русской и европейской традиций обучения войск, принесла свои плоды. Уже в 1708 г. в русской армии стало отчетливо оформляться «петровское» направление в обучении и воспитании войск. «Петровская школа» отличалась простотой овладения «научными основами» той или иной военной дисциплины и широким использованием их на практике. По сути дела, «петровская школа» представляла собой первую в России «практическую школу военной жизни».
«В службе честь»— вот наиглавнейший завет Петра I, вошедший в плоть и кровь русского офицерства, ставший основой воспитательной работы.
Таким же духом были проникнуты военные законы в период правления Екатерины II. При ее вступлении на престол была назначена комиссия для выработки новых правил организации и управления армии. В числе прочих преобразований было установлено, что обучать следует только тому, что придется делать на войне, и «чтобы ничем таковым в экзерциции и маневрах люди напрасно к единому только в виде украшения утруждаемы не были». Командирам полков в вопросах обучения предоставлялась широкая инициатива. Основные положения обучения и воспитания войск были изложены в «Инструкции пехотного (конного) полка полковнику».
Главной обязанностью полкового командира считалось «честь и право полка своего весьма удерживать». Его первый долг и забота были «о пользе, службе, чести и сохранении полка, и буде сие наблюдено будет, то он ни в каком случае досадных следствий оказаться не может». По «Инструкции» командиры обязаны были воспитывать у солдат «храбрость и верность», «изъяснить... что никакие страхи и трудности храбрость и верность российских солдат никогда поколебать не могли».
Согласно этой «Инструкции» командиру предоставлялись широкие дисциплинарные права, подчеркивалось, что порядок должен достигаться прежде всего уважением («любовью»). Запрещалось не только бить рекрута, но и «стращать». Рекрут «при обращении к начальнику должен быть без робости, но с смелостью».
Большое влияние на направление воинского воспитания оказал русский полководец П. А. РУМЯНЦЕВ. Исторические документы свидетельствуют о популярности Румянцева в армии, о его нравственном влиянии на подчиненных, отеческой любви к солдату. Румянцев ратовал за то, чтобы «привести (нижних чинов) в приличное военным людям состояние, внушить им добропорядочную жизнь, вежливое обхождение и чистоту». «С нижними чинами,— требовал Румянцев,— ротным офицерам весьма старатца случаю искать входить в разговоры, внушая им, что при добром исповедании и послушании всего им приказанного они в состоянии всякое дело произвесть наидостохвальнейшим образом».
Воинскую дисциплину Румянцев считал «душою службы». Он выступал за строгое, непременно однообразное и точное исполнение гарнизонной службы и знание солдатами их прав и обязанностей. Воспитательная система, по его мнению, заключалась в стремлении установить разумную дисциплину, сознательное отношение к воинскому долгу, чести и высокому призванию воина. Вместе с тем он не допускал слепого исполнения уставов. «В армии полки хорошими будут от полковников, а не от уставов, как бы быть им должно»,— утверждал он.
Уважая солдата, Румянцев требовал от своих офицеров такого же уважительного отношения к нуждам их подчиненных. «В течение прошедших кампаний,— пишет Румянцев Потемкину,— часто подавал я всем и каждому наставления... о имении к ним пригрения и обережения их всевозможными способами от болезней и лишних трудов, а особливо от побой, иногда бесчеловечно им делавшихся, и о снабдении их всем надобным».
Честь офицерская и солдатская понималась Румянцевым как высшее проявление всех добродетелей военного человека. Он считал, что офицеры только тогда достойны звания защитника Отечества, когда они «должность и ревность к службе и собственную свою честь в единственный вид и способ своего благополучия заключат».
Взгляды Румянцева по вопросам воспитания во многом совпадали с воззрениями фельдмаршала Г. А. ПОТЕМКИНА, который стремился максимально связать обучение и воспитание офицеров и солдат с потребностями боевой практики войск. Он требовал «обучать людей с терпением и ясно толковать способы к лучшему исполнению».
Потемкин в своей деятельности по обучению и воспитанию войск стремился всемерно развивать у солдат смелость и решительность. При этом он предлагал использовать разнообразные стимулы, учредить специальную солдатскую медаль для поощрения за храбрость и мужество в бою.
Потемкин выступал за внимательное отношение начальника к подчиненным, старался поднять нравственное достоинство солдат. «Солдат есть название честное,— говорил он,— которым и первые чины именуются. ...Долг военного человека побуждает пещись о сохранении людей. Я худо сплю от сей заботы».
Потемкин требовал от командиров проявления отеческой заботы к солдатам, «чтобы с людьми обходились со всевозможною умеренностью, старалися бы об их выгодах, в наказаниях не преступали бы положенных, были бы с ними так, как я, ибо я их люблю как детей».
Большое значение придавал он личному примеру командира. «Господа полковые командиры,— предписывал Потемкин в ордере на имя генерал-аншефа А. В. Суворова,— долг имеют испытать наперед самих обер- и унтер-офицеров, достаточно ли они сами в знании; унтер-офицерам и капралам отнюдь не позволять наказывать побоями, а понуждать ленивых палкою, наиболыпе отличать прилежных и доброго поведения солдат, отчего родится похвальное честолюбие, а с ним и храбрость. Читать притом в свободное время из военного артикула, чем солдат обязан службе».
Потемкин выступал против всего парадно-показного, призывал полковых командиров воспитывать у офицеров чувство уважения к солдату: «Всякое принуждение, как то: вытяжки в стоянии, крепкие удары в приемах ружейных,— говорил он,— должны быть истреблены, но вводить добрый вид при свободном держании корпуса; наблюдать опрятность, столь нужную к сохранению здоровья, содержание в чистоте амуниции, платья и обуви; доставлять добрую пищу и лудить почасту котлы. Таковыми попечениями полковой командир может отличаться, ибо я сие буду взирать, а не на вредное щегольство, удручающее тело».
Развитие идей Румянцева и Потемкина нашло отражение в «инструкции ротным командирам» полковника графа Воронцова. Этот документ, составленный, по-видимому, под влиянием Румянцева и с его одобрения в 1774 г., содержит много свежих мыслей. Большое место в воспитании отводится боевым традициям. Воронцов указывал, что «надлежит внушать солдатам любовь и привязанность к полку, в котором он служит, а как честь, заслуженную полком, каждый старается переносить и на себя... то необходимо поддерживать и умножать подобные мнения, объясняя всякому полковую историю...» Ротные командиры, по мнению Воронцова, должны были неустанно внушать своим подчиненным, что беспокойное, трудное и опасное положение солдата сравнительно с другими людьми «отличается от них неоспоримою честью и славою, ибо воин превозмогает труды часто несносные и, не щадя своей жизни, обеспечивает своих сограждан, защищает их от врагов, обороняет Отечество...»
Ротный командир, по «Инструкции» Воронцова, должен был воспитывать у солдата чувство собственного достоинства, он обязан был внушать солдату, «как должен думать о важности своей, особы, когда стоит на часах, что в это время никто, какого бы звания и чина не был, не имеет права ему сказать брань или грубое слово и вообще оказать какую-нибудь неучтивость...» Примечательно в этой связи, что если замечалось, что солдат «не наказал оказавшего ему грубость оружием», то согласно «Инструкции» сам строго наказывался.
Вся воспитательная работа, по мнению Воронцова, могла быть достигнута искусными «поучениями и толкованиями каждому рядовому». «Знаю,— говорил он,— какая великая разница командовать людьми, хорошо выученными и совершенно знающими долг своего звания и преисполненными благородным честолюбием...» Воронцов вслед за Румянцевым и Потемкиным считал, что забота о подчиненных — это долг офицера. По этому поводу он писал, что нет ненужных мелочностей в службе и что офицеру стыдно не иметь попечения о том, что относится до солдата.
Богатый опыт семилетней войны и преобразования в русской армии, успешно проведенные Румянцевым, оказали основополагающее влияние на великого русского полководца А. В. СУВОРОВА, которому удалось не только творчески обобщить все лучшее, что было достигнуто отечественной военной наукой и практикой, но и внести существенный вклад в развитие системы воспитания и обучения войск. Будучи еще командиром Суздальского пехотного полка, А. В. Суворов высказал важные положения, касающиеся подготовки личного состава, и главное то, что успех в бою зависит не столько от числа солдат, сколько от их морального духа.
Суворову удалось многого достигнуть в улучшении системы воспитания и обучения войск благодаря тому, что он правильно понял и оценил национальные особенности русского солдата, способного проявлять чудеса храбрости и героизма, самоотверженно идти в бой за командиром, умеющим показать личный пример, проявляющим постоянную заботу о своих солдатах. А. В. Суворов, как никто другой, мог мобилизовать все силы и средства для развития и внедрения в войска этих нравственных начал. В любом деле прежде всего он начинал с самого себя, с воспитания командира-воспитателя. Его личный пример с неотразимой силой действовал на солдат и офицеров. Ни Румянцев, ни Потемкин не имели такого влияния на личный состав, как Суворов, потому что они, в отличие от Суворова, в основном только разрабатывали и направляли процесс воспитания и обучения войск. Суворову же, прослужившему семь лет в солдатском строю, удалось досконально изучить и понять душу русского солдата.
Суворов требовал от подчиненных самой широкой инициативы, направленной на достижение победы над врагом. Так, в период польской кампании, он писал: «Спрашивать старших накрепко запрещаю; но каждому постовому командиру в его окружности делать... самому собою скорый и крепкий удар, под взысканием за малую деятельность». Суворов допускал «возражения низшего высшему, но с тем, чтобы оно делалось пристойно, наедине, а не в мнс-олюдстве, иначе будет буйством; излишний рассуждения свойственны только школьникам и способностей вовсе не доказывают — способность видна лишь из действий». Для того времени подобное отношение к подчиненным было невиданным демократизмом и позволяло приобрести воину уверенность в себе, в своих силах и способности сокрушить любого врага. Эту уверенность Суворов воспитывал в своих подчиненных целенаправленной индивидуальной^работой. «Каждый,— говорил Суворов,— шел через мои руки, и сказано ему было, что^более знать ему ничего не осталось, только бы выученное не забыл. Так он был на себя и надежен — основание храбрости».
Примечательно, что гениальный полководец обучение и воспитание считал единым процессом, требующим от командиров настойчивости, последовательности и продуманности. Он писал: «В обучении экзерции и прочею наблюдать, чтоб поступаемо было без жестокости и торопливости, с подробным растолкованием всех частей особо и показанием одного за другим». Суворов считал, что готовить войска нужно не к плац-параду, а к войне «со всяким неприятелем», а потому целью воспитательного процесса полагал привитие таких качеств, чтобы «всякой при всяком случае» был «бодр, смел, мужествен и на себя надежен».
Суворов неоднократно подчеркивал, что обучение войск — процесс оес-конечный, где нет места завершенности. Он требовал от своих подчиненных постоянно заниматься самообразованием. К примеру, в послесловии к «Полковому учреждению» сказано: «Не надлежит мыслить, что слепая храбрость дает над неприятелем победу, но единственно смешенное с оною военное искусство. Чего ради не должно ли пещиеся единожды полученное в нем знание не только содержать в незабвенной памяти, но к тому ежедневными опытами нечто присовокуплять».
Суворовские заветы нашли продолжателей в лице Кутузова, Багратиона, Прозоровского и других военачальников. Эти полководцы в своей воспитательной деятельности неизменно обращались к основам, заложенным их гениальным учителем. Войны с Францией и Турцией, которые пришлось вести русской армии в начале XIX в., на деле подтвердили жизненность принципов обучения и воспитания войск, применявшихся этими прославленными военачальниками. Так, М. И. КУТУЗОВ вслед за Суворовым считал, что послушание и дисциплина, «будучи душою службы воинской», зиждится отнюдь не на наказании, а на сознательном отношении к делу защиты Отечества.
Поистине гигантским было воздействие на систему воспитания войск Отечественной войны 1812 г. Чудеса мужества, героизма, отваги показал русский солдат в этой войне, а широко развернувшаяся партизанская война доказала живую и могучую силу патриотизма русского человека. Прошедшие через горнило этой войны офицеры вынесли мысль о решающем значении моральной силы в победе над врагом. По убеждению М. И. Кутузова, субординация, дисциплина, бывшие стержнем воинского воспитания в армиях Западной Европы, «сколь ни велики... сами по себе, останутся бессильными тогда, когда не оживятся они тем воинским духом, который преоборяет все обстоятельства, не находит препон ни в каких предприятиях».
Видные военные деятели России — Петр I, Румянцев, Потемкин, Воронцов, Суворов, Кутузов — постоянно обращались к проблемам обучения и воспитания войск, но обращения эти отражались в основном в приказах, распоряжениях, инструкциях и наставлениях и носили не столько теоретический, сколько прикладной характер. Это было естественно для того времени, поскольку военно-научные дисциплины, в том числе военная педагогика, в России делали тогда свои первые шаги.
Появление в первой четверти XIX в. «Военного журнала» открыло возможность публично обсуждать и теоретически осмысливать проблемы обучения и воспитания в русской армии. С первых номеров этого печатного органа настойчиво проводилась идея преемственности развития взглядов по этим вопросам, начиная с эпохи Петра I.
Многочисленные статьи, публиковавшиеся в «Военном журнале», обобщали и систематизировали опыт обучения и воспитания войск. Во многих из них подчеркивалась необходимость быть ближе к людям, указывалось, что через «частое с солдатом обращение... придается ему смелость, расторопность и честолюбие, а притом выигрывается его любовь и доверенность... Строгость в службе непременно быть должна, однако ж умеренная, справедливая и небесчеловечная; солдат без ропота сносит строжайшее наказание, когда только оное заслужил; а напротив того, несколько ударов, полученных им невинно, приведут ему состояние его в омерзение...»
Авторы публикаций в «Военном журнале» отмечали, что высокий моральный дух войск, их дисциплинированность заключаются не в палочной системе, а в сознательности; огромное значение имеет личный пример офицера. «Сила ему (офицеру) недостаточна, чтоб заставить себе искренно повиноваться,— говорится в одной из статей,— надобно ему приобресть уважение своих подчиненных превосходством своих познаний и своих доблестей».
«Военный журнал», а впоследствии «Военный сборник», являясь выразителем идей передового офицерства того времени, огромное значение придавал пропаганде воспитания солдат и офицеров на исторических традициях. По мнению генерала Русанова, «российский солдат должен знать, что праотцы и предки его для славы своего Отечества, для безопасности своих сограждан голод, жажду, труды и смерть ни во что вменяли; они стократно поражали татар, турок, персов, шведов, пруссаков, поляков, французов; грудь их была крепкою и непреоборимою стеною противу всех вражеских усилий. Все сие он должен хранить в своей памяти, подражать столь достохвальным примерам и с терпением ожидать своего жребия...».
Важный вклад в развитие взглядов на обучение и воспитание внесли декабристы, бывшие в большинстве своем образованнейшими генералами и офицерами того времени. Считая, что «воинское звание столь почтенно, что не должно соделываться уделом недостойного человека» (П. И. Пестель), декабристы видели свою задачу в развитии лучших начал своих подчиненных.
Так, А. Е. Розен развитие «нравственных правил» считал «важною отраслью воспитания». Он категорически выступал против того, чтобы довольствоваться «безотчетным послушанием страха ради». М. А. Бестужев, И. Д. Якушин, Фонвизин в подчиненных им частях решительно искореняли палочные методы поддержания дисциплины и порядка. Характеризуя русского солдата, Оболенский писал, что в строю голос солдата «есть голос истины, выражаемый всегда ее неподдельным одушевлением к тому лицу, которое заслужило его доверие».
Нравственное воспитание, высокий моральный дух личного состава всегда являлись предметом особой заботы героев Крымской войны — адмиралов В. А. КОРНИЛОВА и П. С. НАХИМОВА. Их взгляды на обучение и воспитание продолжают традиции известных русских военачальников.
Силу личного примера как действенного средства воспитания ценил Нахимов. Во время обороны Севастополя он ежедневно приходил на бастионы, «умышленно или нечаянно останавливался для отдачи приказаний и расспросов на самых открытых и опасных местах... Результат выходил тот, что, делая это ежедневно в продолжение нескольких месяцев, адмирал вселял убеждение, что жертвовать собою для исполнения долга — дело самое простое, обыденное, и, вместе с тем, в каждом являлась какая-то уверенность в своей собственной' неуязвимости... Из трех способов действовать на подчиненных: наградами, страхом и примером — последний есть вернейший».
Как и Суворов, Корнилов и Нахимов не отделяли себя от солдатской массы а жили вместе с нею одной жизнью и одними заботами. «Товарищи!.. — обращался Корнилов к защитникам Севастополя.— Тот изменник, кто протрубит ретираду. И если я сам прикажу отступать, коли меня». «Флагманы и капитаны,— докладывает Нахимов Корнилову о победе под Синопом,— выказали и знание своего дела, и самую непоколебимую храбрость, равно как и подчиненные им офицеры, нижние же чины дрались как львы». Благодаря личный состав за храбрость и мужество, он говорил: «С такими подчиненными я с гордостью встречусь с любым неприятельским европейским флотом». 1
Нахимов всецело доверял своим подчиненным, говоря: «Я уверен в командирах, офицерах и командах, что каждый из них будет драться как герой...» Его уверенность позволяла отказаться от мелочной опеки и регламентации действий подчиненных, напротив, он требовал от них инициативы. В приказе на сражение под Синопом Нахимов пишет: «Я выскажу мысль, что все предварительные наставления при переменившихся обстоятельствах могут затруднить командира, знающего свое дело, и поэтому я предоставляю каждому совершенно независимо действовать по усмотрению своему, но непременно исполнить свой долг».
С именем выдающегося военного деятеля России М. И. ДРАГОМИРОВА связано появление и становление в русской армии целой военно-педагогической школы. Основываясь на большом опыте службы в войсках, Драгомиров разработал систему обучения и воспитания, которая в наиболее полной мере учитывала конкретно исторические реальности русской армии и специфику русского национального характера и соответствовала последним достижениям военно-теоретической мысли России и зарубежных стран того времени. Его военно-педагогические идеи отличались тесной связью с потребностями боевой практики войск, стремлением к всестороннему развитию личности солдат, привитию им лучших нравственных начал.
В деле подготовки войск, как считал Драгомиров, главное место занимают вопросы воспитания. «Воспитание важнее образования, потому что военное дело в значительной степени более дело волевое, нежели умовое».
Драгомиров видел несколько задач в области нравственного воспитания: привитие военнослужащим боевого духа («нравственной энергии»), необходимого для одержания победы в бою, патриотизма и дисциплины. «Старайтесь прежде всего вкоренить в солдат чувство военного долга, развейте в его голове идеи чести и честности,— подчеркивал Драгомиров,— укрепите и возвысьте его сердце, а остальное придет само собою... Выше всего... стоит готовность страдать и умирать, т. е. самоотвержение... оно дает силу претерпеть до конца, принести Родине жертву высшей любви».
Воинская дисциплина, как писал Драгомиров, «есть совокупность нравственных, физических и умственных навыков, нужных для того, чтобы офицеры и солдаты всех степеней отвечали своему назначению». Драгомиров связывал дисциплину с нравственной зрелостью военнослужащего: «Дисциплина заключается в том, чтобы вызвать на свет божий все великое и святое, таящееся в глубине души самого обыкновенного человека». При этом он замечал, что духовный потенциал военнослужащего может раскрыться в условиях строгого соблюдения дисциплины и через дисциплину.
Важным вопросом считал Драгомиров взаимоотношения военнослужащих. «В мирное время близость офицера к солдату обеспечит правильное воспитание последнего,— говорил он.— В военное время эта близость послужит той внутренней спайкой в армии, которая сделает самоотвержение ее безграничным; армия, в которой офицер пользуется доверием солдата, имеет на своей стороне такое преимущество, которое не может быть приобретено ни численностью, ни совершенством техники, ни чем-либо иным».
Большие требования предъявлял Драгомиров к офицеру, который, по его мнению, «должен обладать искренней преданностью и любовью к военному делу, которое потребует от него значительного напряжения как духовных так и физических сил, и добросовестно его сможет выполнять только тот, у кого есть любовь к нему, кто посвятил себя этому делу и решился служить ему не только за страх, но и за совесть; если всего этого нет,— то лучше бросьте это дело и снимите военный мундир: для всех от того бесспорно будет только лучше; да и честнее это...»
М. Драгомирову принадлежит заслуга в возрождении и популяризации в русской армии взглядов А. В. Суворова на обучение и воспитание войск. Благодаря его энергичным усилиям в России был переиздан труд великого полководца «Наука побеждать» с подробным комментарием.
Военно-педагогические взгляды М. Драгомирова развил и дополнил другой выдающийся военный деятель России, герой русско-турецкой войны генерал М. Д. СКОБЕЛЕВ. Человек, отличавшийся незаурядными способностями, храбростью и личной отвагой, он снискал себе большой авторитет и уважение в армии.
Подобно Драгомирову, Скобелев также много внимания уделял нравственному воспитанию офицеров и солдат. Будучи командиром корпуса, в одном из приказов он требовал от офицеров «проникнуться убеждением, что неустанная заботливость о солдате, любовь к нему, делом доказанная, лучший залог к победе». «Солдата нужно бодрить, веселить,— указывал Скобелев,— у нас солдат молодой, впечатлительный и требующий сердечного ухода за ним».
Сторонник железной дисциплины, Скобелев вместе с тем вел решительную борьбу с рукоприкладством, унижением личного достоинства солдат. Он писал: «Дисциплина должна быть железною. В этом нет никакого сомнения, но достигается это нравственным авторитетом начальника, а не бойней...»
М. Д. Скобелев высказывал много интересных мыслей о воспитании у офицеров и солдат взаимного уважения, взаимовыручки, храбрости, инициативы. «Мы все должны помнить,— говорил он,— что на взаимной помощи зиждется победа...» Для воспитания чувства взаимовыручки Скобелев предлагал так называемое «куначество», т. е. близкое знакомство личного состава подразделений и частей друг с другом путем организации совместного досуга. Скобелев стремился к «воспитанию всех частей, от роты, эскадрона, батареи до дивизии и артиллерийской бригады, в духе неразрывной связи, уважения друг к другу и готовности, в решительные минуты, всем пожертвовать для товарищей».
Военно-педагогическая деятельность Драгомирова подготовила базу для дальнейшего развития отечественной военно-педагогической науки. Многие русские генералы и офицеры на практике совершенствовали систему обучения и воспитания войск. К их числу относится генерал И. В. ГУРКО. Будучи командующим Варшавским военным округом, он активно выступал против тех «начальствующих лиц, которые... относились к делу с чисто формальной стороны, не приложив к нему сердца и ставя свои личные удобства выше возлагаемых на них обязанностей по руководству воспитанием и обучением порученных их заботам людей». И. В. Гурко добивался, чтобы его офицеры «первыми подавали пример нижним чинам к служебной исполнительности».
Проблемам воинского воспитания в период после русско-турецкой войны был посвящен целый ряд работ теоретического характера. Наряду с Драгомиовым эту тему разрабатывали Маслов, Бутовский, Грулев, Кузьминский, Г р й Терехов, Шнеур, May и многие другие. В их трудах особо поднимается вопрос нравственного воспитания.
Так генерал Маслов в труде «Анализ нравственных сил бойца» подчеркивал что «облагораживание простого солдата всегда вело к серьезному подъему могучести армии». Он считал, что «крепость субординации д-ржится на уважении прав подчиненных со стороны начальника». Маслов неоднократно указывал, что в солдате следует воспитывать чувство самоуважения поскольку «с потерею уважения к себе воин, несмотря на свое безропотное подчинение начальникам, перестает быть способным к бою, так как у него нет доброй воли и необходимой энергии, чтобы отстаивать не только интересы своего государства, но и лично самого себя».
Н. БУТОВСКИЙ, посвятивший проблемам воинского воспитания целую серию статей и книг, считал, что нужно и воспитание, и «разумная муштровка», чтобы солдат «не действовал бы как фридриховская машина, а был бы в своей маленькой области человеком разумным, инициатором». Обращаясь к офицерам с призывом «и муштруйте, и воспитывайте!», Бутовский подчеркивает: «но только — сначала себя, а потом солдата».
Видя конечную цель гармоничного сочетания нравственного и умственного развития в выработке разумной исполнительности, Бутовский считал, что условием такого воспитания должна быть любовь солдата к его роте, «чтобы хорошему человеку хорошо жилось в своей роте и было бы за что любить ее». Он подчеркивает, что «справедливость требует одинаково заботиться как о хороших, так и о дурных людях в отношении к их нуждам... Только при такой справедливости начальник становится любимым и может рассчитывать, что его ласковое слово имеет цену в среде подчиненных».
Особое внимание к вопросам обучения и воспитания войск стали проявлять в России после бесславного поражения в русско-японской войне. Многие русские офицеры и генералы, в первую очередь те, кто непосредственно принимал участие в этой войне, пытались анализировать причины поражения. Большинство работ, посвященных военно-педагогической тематике, касались вопросов роли офицера в современной войне.
О взаимосвязи морально-этических отношений офицера и солдата с боевым духом войск говорил генерал М. ГРУЛЕВ: «Первым шагом в подъеме престижа солдата, в удовлетворении давно народившихся его духовных потребностей должно служить обращение со стороны офицера с солдатом на «вы». Большое значение Грулев придавал тону взаимоотношений начальника с подчиненным. «Ни для кого не секрет, что появление начальника в виде грозы и злого ненастья — у нас часто отождествляется со служебным рвением. Путаница понятий и взглядов способствует тому, что за такими начальниками устанавливается репутация людей «требовательных». Это — «герои» мирного времени. Но при первом боевом экзамене эти «орлы» обращаются в ягнят». М Грулев считал, Что причины отсутствия инициативы у командиров во время русско-японской воины были заложены в той укоренившейся системе взаимоотношений начальника и подчиненного, когда «мнения и взгляды последнего забиты и затурканы постоянными окликами начальства».
К. КУЗЬМИНСКИЙ, анализируя причины поражения в войне, одной из основных назвал «безыдейность». Офицеры не были морально готовы к боевым Действиям. Вся система их подготовки и службы в полках делала из них «не рыцарей без страха и упрека, а обыкновенных сереньких людей», а «солдат не видя в своем начальнике героя, человека, за которым он готов идти в огонь и в воду, не мог проявить свои природные качества героя». По мнению Кузьминского, «только тот может всею.душой любить свою Родину, защищать ее до последней капли крови, кто знает ее прошлое, кто сроднился с этим прошлым, кому известно, какой дорогой ценой досталось благополучие страны».
Целая система реформ в вопросах обучения, воспитания и службы офицеров и солдат русской армии развернута в работах генерала Д. ПАРСКОГО «Причины наших неудач в войне с Японией. Необходимые реформы в армии», «Боевая подготовка нашего солдата», «Что нужно нашей армии?».
Фундаментальные труды и статьи, опубликованные в периодической печати России того времени, имели одну направленность — они обобщали мысли боевых офицеров и генералов, искавших эффективные возможности повышения боеспособности русской армии на путях существенного улучшения воспитания и обучения офицеров и солдат.
Когда вчитываешься сегодня в строки, написанные в разные столетия, становится очевидно, как от поколения к поколению передавалось в русской армии понятие о долге и чести воинской во славу государства Российского.
Подводя итог сказанному, следует подчеркнуть, что усилиями лучших представителей офицерского корпуса в России была создана собственная, богатая традициями национальная школа воинского воспитания. Характерными ее особенностями были патриотизм, гуманность, высокое чувство долга, сознательное отношение к ратному труду и другие нравственные качества, без которых не мыслился настоящий, самоотверженный защитник Отечества.
Эти лучшие традиции воинского воспитания не утратили своей значимости по сегодняшний день, их жизненная сила постоянно подтверждается военно-педагогической деятельностью командных кадров Советских Вооруженных Сил.
Вступительную статью к собранию уникальных документов и материалов, объединенных емким названием «О долге и чести воинской в российской армии», хотелось бы завершить обращением, адресованным к читателям еще в начале XX в. одним из авторов публикуемых материалов: «Предлагаемые очерки не представляют собой вполне самостоятельного труда. Но я был бы счастлив и уделом простого плотника, подготовившего вехи для изыскания новых путей свободного творчества в области военной педагогики».