ВОСПИТАНИЕ И ОБУЧЕНИЕ ПЕХОТЫ, ОТ ПОСТУПЛЕНИЯ НА СЛУЖБУ НОВОБРАНЦЕВ ДО СОВМЕСТНЫХ ЗАНЯТИЙ ВОЙСК В СОСТАВЕ ТРЕХ
РОДОВ ОРУЖИЯ
...Ныне все почти согласны в том, что одной воинской выправки солдату недостаточно: необходимо его воспитать и преподать ему некоторые сведения (то и другое прежде приобреталось исподволь, путем продолжительной службы), без знания которых он непригоден ни для деятельности в мирное время, ни для боевого употребления. Упомянутый выше устав этому отделу занятий посвятил лишь один параграф, а именно 10-й, в котором говорится: «С третьей недели начать молодым солдатам чтение законов (по два раза в неделю), до рядовых относящихся, употребляя на это каждый раз не более получаса (о дисциплине, христианских обязанностях, нравственности, наградах на службе, о порядке внутренней службы, обязанности часового из гарнизонной службы, что получает от казны деньгами и вещами). Читать внятна, с расстановками; по прочтении поверять, понято ли прочитанное, и если нет, то объяснять». Редакция этого параграфа — читать о христианских обязанностях, нравственности и пр., настолько неопределенна, что и при желании сделать что-либо полезное в этом смысле терялся самый расторопный, энергический и деятельный ротный командир. Первое затруднение — это естественный вопрос, откуда заимствовать это чтение, так как специальных для того сборников, насколько нам известно, не существовало и ныне не существует? Если по Своду военных постановлений, то это не представляется возможным за отсутствием в ротах упомянутых законов; да, наконец, и самое чтение, если бы оно оказалось удобным, не принесло бы ни малейшей пользы, если принять во внимание, что в Своде о христианских обязанностях, нравственности и пр. говорится слишком немного, да и это немногое скорее относится к кругу обязанностей начальников отдельных частей и полковых священников, чем к каждому отдельно взятому солдату. Требуется читать внятно и с расстановками, по прочтении поверять — понято ли прочитанное, и если нет, то объяснять; но кто именно должен взять на себя этот далеко не легкий труд — нет никаких указаний.
С другой стороны, указания, упомянутые в § 10-м, относительно развития в людях понятий о дисциплине, нравственности, христианских обязанностях, о правах: и обязанностях их на службе ограничены столь узкими рамками (по часу в неделю), что этот наиболее существенный отдел воспитания и образования солдата не мог иметь ни должного развития, ни соответственной постановки и значения. Кто не сознается из нас, что на указанные вопросы мы смотрели как на излишние и ненужные, и тратить время на это считалось бесполезным. Правда, в принципе многие сознавали необходимость чего-то большего, чем изо дня в день механическое проделывание ружейных приемов; смутно чувствовалась необходимость учить солдата для дела, развивать его ум, воспитывать его в духе воинской дисциплины, но от сознания до дела слишком далеко: мы не только не знали, как взяться за это дело, но и не отдавали себе ясного представления, в чем и как должна проявляться наша деятельность на этом новом пути. Рутина всегда брала верх, и мы продолжали учить солдата тому, что под давлением настоящей минуты приводило к ближайшим и более осязательным результатам. На этом основании строевая подготовка поглощала все наше внимание. Бывали, впрочем, случаи увлечения и другими отделами солдатского образования. Кому не известно из нас, что отсутствие точных указаний, чему и в каком объеме следует обучать нижних чинов, давало более или менее широкий простор инициативе каждого начальника, личным взглядом которого устанавливалось в части то или другое направление в занятиях с нижними чинами и определялась важность того или другого отдела солдатского образования, не по существу дела, а по привычке к нему и умению взяться за него руководящего занятиями? По этому поводу автор «Армейских заметок», между прочим, говорит: «Придет, например, человеку в голову, что заучивание номенклатуры частей ружья удивительно способствует развитию ума солдата, и ее начинают долбить с увлечением, достойным лучшего приложения. Покажется ему, что ружейные приемы составляют краеугольный камень подготовки солдата, и обучение начинается с них, хотя рекрутская школа предписывает начинать с гимнастики, фехтования и приготовительных упражнений к стрельбе; покажется, что, не замедляя шага до размера прежнего тихого, нельзя научить солдата ходить в ногу обыкновенным человеческим шагом, и его замедляют, хотя тихий шаг давно уже отменен. Одним словом — всякий молодец на свой образец: что кому нравится, тот на то и налегает, занимаясь остальным только для очистки совести. Истекает срок предварительного обучения — и новый «старый» солдат начинает служить с знанием, например, ружейных приемов, но без умения взять прицельную линию; он переговорит названия самых мелочных частей ружья, но не сумеет его порядочно разобрать, вычистить и собрать. Нам кажется,— говорит далее автор «Армейских заметок»,— пришло время серьезно подумать о том, чтобы подобные случаи не повторялись, так как благодаря им легко может быть, что солдат и в отпуск уйдет, узнав только аксессуары своего дела, а не суть его».
Нельзя обойти молчанием еще одного вопроса, бесспорно много влиявшего на успех одиночных занятий — это вопроса об учителях. В § 9-м, ч. 1 устава о строевой пехотной службе, между прочим, говорится, что на дядек следует возлагать, по возможности, полное образование молодых солдат, т. е. нравственное, одиночное и строевое, а не передавать последних в руки разных учителей. Отсюда ясно, что на дядьку смотрели, как на учителя, наставника и воспитателя молодого солдата. Между тем теперь всем стало ясно, что воспитать молодого солдата и развить его для потребностей мирного и военного времени — задача настолько серьезная, что она не под силу даже молодому, малоопытному офицеру, следовательно, о дядьках тут не может быть и речи. Вследствие этого некоторое время даже думали: есть ли вообще какая-либо надобность в удержании и ныне дядек? По нашему мнению, они, безусловно, необходимы, и вот почему: молодой солдат, прибывший в место нового служения, сразу вступает в совершенно незнакомую для него обстановку, где, считая себя беспомощным и одиноким среди новых, чужих ему людей, он, по естественному чувству желания снискать их расположение и снисхождение к его понятному незнанию и неумелости, легко может обратиться к таким нижним чинам, которые нарочно подыскивают это знакомство и сближение, чтобы выманить от него какие-нибудь выгоды, вовсе не думая, конечно, о его пользе. Ротный командир и даже ближайший начальник — отделенный унтер-офицер часто, при всем желании своем, не могут предупредить новобранца от такого вредного сближения и если замечают его, то слишком поздно, когда явились уже вредные последствия. Отстранить это вредное влияние на новобранца некоторых из старослужащих солдат, наставить его в деле жизни с новыми своими товарищами и показать практические приемы, до службы и обыденной жизни относящиеся, могут только выборные из роты люди, которые, как по своим нравственным, так и служебным качествам, стоят на хорошем счету у начальства и пользуются уважением и доверием товарищей. Люди эти с давних времен известны нашему солдату под именем «дядек». Хотя ныне, при кратких сроках службы, это название не вполне подходит к молодому составу людей, тем не менее крайне затруднительно приискать им другое, столь укоренившееся и пользующееся в армии уважением название, как дядька. Что касается высказываемого иногда мнения, что дядьки являются единственными, понятными для солдата учителями, которым в этом отношении следует даже отдать предпочтение перед офицерами, то эта мысль опытом вовсе не оправдывается; равным образом нельзя не согласиться, что офицер или ротный командир, знающий свое дело, во всяком случае лучше всякого нижнего чина, и знакомый с уровнем понятий своих учеников, может быть более понятен для них, а следовательно, более полезен, нежели малоразвитый дядька, который не только крайне мало знает, но и это знание не всегда может высказать в удобопонятной форме. В настоящее время дядек нет, а есть учителя. (...)
Привлечение ротного командира к непосредственным занятиям с молодыми солдатами весьма важно во многих отношениях; но главнее всего — это сближение его с людьми. Нет лучшего и более действительного средства к достижению указанной цели, как только что приведенное выше участие командира в занятиях с людьми. Сближая их взаимно, подобное общение естественным кратчайшим путем ведет к результатам, которые иначе недостижимы и в де-сятки лет: люди узнают своего ротного, а сей последний — людей в какие-нибудь два-три месяца.
С другой стороны, указанные занятия, ведя к сближению ротного командира с молодыми солдатами каждогоднего контингента, дают ему средство наметить заблаговременно тех из них, которые по своим нравственным качествам, развитию и способностям могли бы в будущем занять унтер-офицерские должности и направить их для сей цели в полковые учебные команды. При таком выборе легче избежать ошибок и тех последствий, которые обыкновенно сопряжены с удалением людей, не соответственных своему назначению,
но пользующихся уже унтер-офицерским званием.
В чем же главным образом должна проявляться деятельность частных начальников, привлекаемых ныне к воспитанию людей? Как довести последних до возможной степени совершенства в военном деле без ослабления их душевных и физических сил? Первое и самое существенное — это управлять их волею. Чтобы правильно управлять волею людей, не-обходимо знать те пружины, которыми она приводится в действие, нужно знать их нравственные и физические способности, их наклонности, характер, нужно иметь полную с их стороны доверенность. Без этого все усилия к образованию людей не приведут к желаемым результатам.
Обладая здравым умом, сметливостью и понятливостию, наш солдат скоро и легко привыкает к требованиям службы и раз усвоенное, особенно с показа, не забывает... Эти врожденные качества нашего солдата, будучи укреплены в нем правильным и внимательным воспитанием, природный смышленый ум и редкая восприимчивость, специализированные в военном смысле, могут сделать нашего солдата одинаково крепким, сознательно настойчивым и опасным противнику во всех случаях его боевой деятельности как на глазах, так и за глазами начальства. Для достижения этого необходимо прежде всего, чтобы частные начальники, начиная с младших офицеров, при обучении нижних чинов и обращении с ними вникали в их характер, оценивали их умственную развитость и по возможности соображались с их природными способностями, так как один более понятлив и рассудителен, другой — менее; склонности одного добрее, лучше, другого — порочнее; с одним нужна строгость, с другим — кротость, ласка и терпение. Следует помнить, что если солдат, особенно молодой, не исполняет чего-либо или исполняет дурно, то это происходит, за весьма редкими исключениями, не от нерадения, а по вине обучающего, от недостатка вразумительно поставленных требований; помочь этому можно только терпеливым и кротким объяснением того, что он должен делать, а не взысканиями. Кто из гг. офицеров даст себе труд вдуматься в это, не одним только холодным и всегда расчетливым рассудком, но с сердечностию и теплотою души, тот усмотрит, что для пользы дела далеко не достаточно одного формального отправления своих обязанностей, но нужно кое-что больше. Нам кажется, что только указанным выше обращением, вниманием, теплым участием к положению солдата, удовлетворением его нужд, поданием собою примера в перенесении трудов и опасностей, заботливостию и попечением о больных и слабых, а также благоразумною твердостию можно снискать доверие и любовь и приобрести неограниченную над ними власть. Вот цель, к которой должно стремиться каждому офицеру, мало-мальски сознающему свое высокое назначение; средство же к тому единственное — это тесное сближение с солдатом и постоянное с ним общение. Слова нет, это тяжело, но это долг, это наша священная обязанность, которую мы добровольно на себя принимаем, а потому должны нести безропотно, с полною охотою и сердечностию. (...)
Следует помнить, что от первоначального воспитания молодого солдата зависит нравственный закал и боевой дух роты, ее готовность на все жертвы, одним словом, все то, что составляет залог успеха на войне. Кому же, как не ротному командиру, ближе всего это дело? Кто может соперничать с ним и оспаривать его священное право вложить свою душу в тех, во главе которых ему придется идти в бой? «Знать солдата,— говорится в приказе по войскам Вилен-ского военного округа 1876 года за № 61,— уметь говорить с ним, понимать его нужды и удовлетворять их с отеческой заботливостью, вложить в него свою душу, развить в нем понятие о долге службы и воинской чести и сделать его разумным и полезным орудием в смысле боевой единицы — вот та программа, исполнение которой, по долгу службы и по праву, ныне всецело ложится на ближайшего командира. Только при таком отношении к делу возможна та искренняя любовь и преданность подчиненных к своему начальнику, перед которыми, в минуту тяжких боевых испытаний, нет ничего невозможного; часть, воспитанная в таком духе, достойна уважения, как и тот командир, который сумел довести ее до такого состояния».
Есть еще одно обстоятельство, весьма важное во всяком образовательном деле, а следовательно, и в военном — это регулярность и постепенность занятий. Ничто не нарушает так системы и порядка занятий, как отсутствие этих двух данных, или, что то же, предоставление этого вопроса усмотрению обучающего. Как бы ни были подробно выработаны программы, обучающий прежде всего отнесется с большим вниманием к тем отделам обучения, которые или легче, или отвечают его симпатиям. Никто не станет отрицать, что это так было, так есть, так и будет, пока не явится, к общему обязательному руководству, оценка относительной важности каждого из предметов обучения. Первый опыт такой оценки применен к полковым учебным командам в положении о приготовлении рядовых к унтер-офицерскому званию (приказ по Военному ведомству 1875 года № 52). В § 20-м этого положения указывается число уроков в неделю на каждый предмет обучения, а именно: закон божий — 1, чтение и письмо — 4, арифметика — 2, воинские уставы — 3, устройство войск — 2, сведения из законов — 1,о ручном огнестрельном оружии — 1, о сбережении здоровья — 1 и чистописание — 1. К со-жалению, столь полезная мера, как означенное распределение уроков, не пошла далее полковых учебных ко манд. Принимая же во внимание, что если подобную меру признано полезным применить к этим командам, где сосредоточиваются наиболее способные и развитые люди, где обучение ведется сведущими и опытными офицерами, где, наконец, ежеминутно возможен контроль начальника части, то, казалось бы, мера эта приобретает еще большее значение в таком деле, как одиночная подготовка нижних чинов вообще, а молодых солдат в особенности; не следует упускать из вида, что по затруднительности контроля 16 рот в полку и по другим причинам весьма возможны увлечения тем или другим предметом обучения, не столько по важности или трудности его изучения, сколько по привычке и склонности к нему обучающего; естественно, при таком отношении к делу новобранцы будут крепки в излюбленном предмете и малосведущи или вовсе не подготовлены в других предметах. Для устранения этого, повторяем, необходимо нормальное распределение занятий, т. е. такое расписание, которое бы указывало, числом уроков, относительную важность каждого из предметов обучения. Применяясь к этому нормальному распределению занятий, начальник части определяет, что в какой день должно быть исполнено в ротах: далее этого идти не следует, чтобы не связывать по рукам ротного командира. Поясним нашу мысль примером. Положим, начальник части, руководствуясь означенным нормальным распределением занятий, будет указывать таковые для рот по часам. Не говоря про то, что подобная мелочность не отвечает высокому положению начальника части, она, сверх того, может стеснить до некоторой степени и командира роты, обязанного точным выполнением данного ему расписания.
Может случиться так, что в часы, назначенные командиром полка для занятий гарнизонной службой, командир роты будет отвлечен по делам службы или вообще по какой-либо причине не в состоянии будет отлучиться из квартиры, тогда и занятие или не осуществится, или пройдет кое-как, без его непосредственного участия. Может быть и так, что в одни и те же часы молодым солдатам будет назначена гарнизонная служба, а старослужащим, положим, теория стрельбы; то и другое настолько важно, что было бы в высшей мере желательно личное участие ротного командира в означенных занятиях, но по необходимости, вследствие совпадения их, он по обязанности исполнит свой долг в отношении молодых солдат и упустит теорию стрельбы. Нам кажется, что избежать этого можно только тогда, если начальник части, руководясь упомянутым выше нормальным распределением уроков, будет определять лишь, чем именно следует заняться в ротах в тот или другой день...
Повторим вкратце наше общее положение: нормальное распределение уроков, показывающее относительную важность каждого предмета обучения, столь же необходимо в системе занятий, как, например, и программы. Оно должно быть преподано к обязательному руководству начальникам отдельных частей, кои и назначают, на основании этого расписания, чем следует заниматься каждодневно в ротах. Ротные командиры, неуклонно исполняя во вверенных им частям все указанные занятия, распределяют таковые по часам, в зависимости от местных и других условий.
С другой стороны, указания, упомянутые в § 10-м, относительно развития в людях понятий о дисциплине, нравственности, христианских обязанностях, о правах: и обязанностях их на службе ограничены столь узкими рамками (по часу в неделю), что этот наиболее существенный отдел воспитания и образования солдата не мог иметь ни должного развития, ни соответственной постановки и значения. Кто не сознается из нас, что на указанные вопросы мы смотрели как на излишние и ненужные, и тратить время на это считалось бесполезным. Правда, в принципе многие сознавали необходимость чего-то большего, чем изо дня в день механическое проделывание ружейных приемов; смутно чувствовалась необходимость учить солдата для дела, развивать его ум, воспитывать его в духе воинской дисциплины, но от сознания до дела слишком далеко: мы не только не знали, как взяться за это дело, но и не отдавали себе ясного представления, в чем и как должна проявляться наша деятельность на этом новом пути. Рутина всегда брала верх, и мы продолжали учить солдата тому, что под давлением настоящей минуты приводило к ближайшим и более осязательным результатам. На этом основании строевая подготовка поглощала все наше внимание. Бывали, впрочем, случаи увлечения и другими отделами солдатского образования. Кому не известно из нас, что отсутствие точных указаний, чему и в каком объеме следует обучать нижних чинов, давало более или менее широкий простор инициативе каждого начальника, личным взглядом которого устанавливалось в части то или другое направление в занятиях с нижними чинами и определялась важность того или другого отдела солдатского образования, не по существу дела, а по привычке к нему и умению взяться за него руководящего занятиями? По этому поводу автор «Армейских заметок», между прочим, говорит: «Придет, например, человеку в голову, что заучивание номенклатуры частей ружья удивительно способствует развитию ума солдата, и ее начинают долбить с увлечением, достойным лучшего приложения. Покажется ему, что ружейные приемы составляют краеугольный камень подготовки солдата, и обучение начинается с них, хотя рекрутская школа предписывает начинать с гимнастики, фехтования и приготовительных упражнений к стрельбе; покажется, что, не замедляя шага до размера прежнего тихого, нельзя научить солдата ходить в ногу обыкновенным человеческим шагом, и его замедляют, хотя тихий шаг давно уже отменен. Одним словом — всякий молодец на свой образец: что кому нравится, тот на то и налегает, занимаясь остальным только для очистки совести. Истекает срок предварительного обучения — и новый «старый» солдат начинает служить с знанием, например, ружейных приемов, но без умения взять прицельную линию; он переговорит названия самых мелочных частей ружья, но не сумеет его порядочно разобрать, вычистить и собрать. Нам кажется,— говорит далее автор «Армейских заметок»,— пришло время серьезно подумать о том, чтобы подобные случаи не повторялись, так как благодаря им легко может быть, что солдат и в отпуск уйдет, узнав только аксессуары своего дела, а не суть его».
Нельзя обойти молчанием еще одного вопроса, бесспорно много влиявшего на успех одиночных занятий — это вопроса об учителях. В § 9-м, ч. 1 устава о строевой пехотной службе, между прочим, говорится, что на дядек следует возлагать, по возможности, полное образование молодых солдат, т. е. нравственное, одиночное и строевое, а не передавать последних в руки разных учителей. Отсюда ясно, что на дядьку смотрели, как на учителя, наставника и воспитателя молодого солдата. Между тем теперь всем стало ясно, что воспитать молодого солдата и развить его для потребностей мирного и военного времени — задача настолько серьезная, что она не под силу даже молодому, малоопытному офицеру, следовательно, о дядьках тут не может быть и речи. Вследствие этого некоторое время даже думали: есть ли вообще какая-либо надобность в удержании и ныне дядек? По нашему мнению, они, безусловно, необходимы, и вот почему: молодой солдат, прибывший в место нового служения, сразу вступает в совершенно незнакомую для него обстановку, где, считая себя беспомощным и одиноким среди новых, чужих ему людей, он, по естественному чувству желания снискать их расположение и снисхождение к его понятному незнанию и неумелости, легко может обратиться к таким нижним чинам, которые нарочно подыскивают это знакомство и сближение, чтобы выманить от него какие-нибудь выгоды, вовсе не думая, конечно, о его пользе. Ротный командир и даже ближайший начальник — отделенный унтер-офицер часто, при всем желании своем, не могут предупредить новобранца от такого вредного сближения и если замечают его, то слишком поздно, когда явились уже вредные последствия. Отстранить это вредное влияние на новобранца некоторых из старослужащих солдат, наставить его в деле жизни с новыми своими товарищами и показать практические приемы, до службы и обыденной жизни относящиеся, могут только выборные из роты люди, которые, как по своим нравственным, так и служебным качествам, стоят на хорошем счету у начальства и пользуются уважением и доверием товарищей. Люди эти с давних времен известны нашему солдату под именем «дядек». Хотя ныне, при кратких сроках службы, это название не вполне подходит к молодому составу людей, тем не менее крайне затруднительно приискать им другое, столь укоренившееся и пользующееся в армии уважением название, как дядька. Что касается высказываемого иногда мнения, что дядьки являются единственными, понятными для солдата учителями, которым в этом отношении следует даже отдать предпочтение перед офицерами, то эта мысль опытом вовсе не оправдывается; равным образом нельзя не согласиться, что офицер или ротный командир, знающий свое дело, во всяком случае лучше всякого нижнего чина, и знакомый с уровнем понятий своих учеников, может быть более понятен для них, а следовательно, более полезен, нежели малоразвитый дядька, который не только крайне мало знает, но и это знание не всегда может высказать в удобопонятной форме. В настоящее время дядек нет, а есть учителя. (...)
Привлечение ротного командира к непосредственным занятиям с молодыми солдатами весьма важно во многих отношениях; но главнее всего — это сближение его с людьми. Нет лучшего и более действительного средства к достижению указанной цели, как только что приведенное выше участие командира в занятиях с людьми. Сближая их взаимно, подобное общение естественным кратчайшим путем ведет к результатам, которые иначе недостижимы и в де-сятки лет: люди узнают своего ротного, а сей последний — людей в какие-нибудь два-три месяца.
С другой стороны, указанные занятия, ведя к сближению ротного командира с молодыми солдатами каждогоднего контингента, дают ему средство наметить заблаговременно тех из них, которые по своим нравственным качествам, развитию и способностям могли бы в будущем занять унтер-офицерские должности и направить их для сей цели в полковые учебные команды. При таком выборе легче избежать ошибок и тех последствий, которые обыкновенно сопряжены с удалением людей, не соответственных своему назначению,
но пользующихся уже унтер-офицерским званием.
В чем же главным образом должна проявляться деятельность частных начальников, привлекаемых ныне к воспитанию людей? Как довести последних до возможной степени совершенства в военном деле без ослабления их душевных и физических сил? Первое и самое существенное — это управлять их волею. Чтобы правильно управлять волею людей, не-обходимо знать те пружины, которыми она приводится в действие, нужно знать их нравственные и физические способности, их наклонности, характер, нужно иметь полную с их стороны доверенность. Без этого все усилия к образованию людей не приведут к желаемым результатам.
Обладая здравым умом, сметливостью и понятливостию, наш солдат скоро и легко привыкает к требованиям службы и раз усвоенное, особенно с показа, не забывает... Эти врожденные качества нашего солдата, будучи укреплены в нем правильным и внимательным воспитанием, природный смышленый ум и редкая восприимчивость, специализированные в военном смысле, могут сделать нашего солдата одинаково крепким, сознательно настойчивым и опасным противнику во всех случаях его боевой деятельности как на глазах, так и за глазами начальства. Для достижения этого необходимо прежде всего, чтобы частные начальники, начиная с младших офицеров, при обучении нижних чинов и обращении с ними вникали в их характер, оценивали их умственную развитость и по возможности соображались с их природными способностями, так как один более понятлив и рассудителен, другой — менее; склонности одного добрее, лучше, другого — порочнее; с одним нужна строгость, с другим — кротость, ласка и терпение. Следует помнить, что если солдат, особенно молодой, не исполняет чего-либо или исполняет дурно, то это происходит, за весьма редкими исключениями, не от нерадения, а по вине обучающего, от недостатка вразумительно поставленных требований; помочь этому можно только терпеливым и кротким объяснением того, что он должен делать, а не взысканиями. Кто из гг. офицеров даст себе труд вдуматься в это, не одним только холодным и всегда расчетливым рассудком, но с сердечностию и теплотою души, тот усмотрит, что для пользы дела далеко не достаточно одного формального отправления своих обязанностей, но нужно кое-что больше. Нам кажется, что только указанным выше обращением, вниманием, теплым участием к положению солдата, удовлетворением его нужд, поданием собою примера в перенесении трудов и опасностей, заботливостию и попечением о больных и слабых, а также благоразумною твердостию можно снискать доверие и любовь и приобрести неограниченную над ними власть. Вот цель, к которой должно стремиться каждому офицеру, мало-мальски сознающему свое высокое назначение; средство же к тому единственное — это тесное сближение с солдатом и постоянное с ним общение. Слова нет, это тяжело, но это долг, это наша священная обязанность, которую мы добровольно на себя принимаем, а потому должны нести безропотно, с полною охотою и сердечностию. (...)
Следует помнить, что от первоначального воспитания молодого солдата зависит нравственный закал и боевой дух роты, ее готовность на все жертвы, одним словом, все то, что составляет залог успеха на войне. Кому же, как не ротному командиру, ближе всего это дело? Кто может соперничать с ним и оспаривать его священное право вложить свою душу в тех, во главе которых ему придется идти в бой? «Знать солдата,— говорится в приказе по войскам Вилен-ского военного округа 1876 года за № 61,— уметь говорить с ним, понимать его нужды и удовлетворять их с отеческой заботливостью, вложить в него свою душу, развить в нем понятие о долге службы и воинской чести и сделать его разумным и полезным орудием в смысле боевой единицы — вот та программа, исполнение которой, по долгу службы и по праву, ныне всецело ложится на ближайшего командира. Только при таком отношении к делу возможна та искренняя любовь и преданность подчиненных к своему начальнику, перед которыми, в минуту тяжких боевых испытаний, нет ничего невозможного; часть, воспитанная в таком духе, достойна уважения, как и тот командир, который сумел довести ее до такого состояния».
Есть еще одно обстоятельство, весьма важное во всяком образовательном деле, а следовательно, и в военном — это регулярность и постепенность занятий. Ничто не нарушает так системы и порядка занятий, как отсутствие этих двух данных, или, что то же, предоставление этого вопроса усмотрению обучающего. Как бы ни были подробно выработаны программы, обучающий прежде всего отнесется с большим вниманием к тем отделам обучения, которые или легче, или отвечают его симпатиям. Никто не станет отрицать, что это так было, так есть, так и будет, пока не явится, к общему обязательному руководству, оценка относительной важности каждого из предметов обучения. Первый опыт такой оценки применен к полковым учебным командам в положении о приготовлении рядовых к унтер-офицерскому званию (приказ по Военному ведомству 1875 года № 52). В § 20-м этого положения указывается число уроков в неделю на каждый предмет обучения, а именно: закон божий — 1, чтение и письмо — 4, арифметика — 2, воинские уставы — 3, устройство войск — 2, сведения из законов — 1,о ручном огнестрельном оружии — 1, о сбережении здоровья — 1 и чистописание — 1. К со-жалению, столь полезная мера, как означенное распределение уроков, не пошла далее полковых учебных ко манд. Принимая же во внимание, что если подобную меру признано полезным применить к этим командам, где сосредоточиваются наиболее способные и развитые люди, где обучение ведется сведущими и опытными офицерами, где, наконец, ежеминутно возможен контроль начальника части, то, казалось бы, мера эта приобретает еще большее значение в таком деле, как одиночная подготовка нижних чинов вообще, а молодых солдат в особенности; не следует упускать из вида, что по затруднительности контроля 16 рот в полку и по другим причинам весьма возможны увлечения тем или другим предметом обучения, не столько по важности или трудности его изучения, сколько по привычке и склонности к нему обучающего; естественно, при таком отношении к делу новобранцы будут крепки в излюбленном предмете и малосведущи или вовсе не подготовлены в других предметах. Для устранения этого, повторяем, необходимо нормальное распределение занятий, т. е. такое расписание, которое бы указывало, числом уроков, относительную важность каждого из предметов обучения. Применяясь к этому нормальному распределению занятий, начальник части определяет, что в какой день должно быть исполнено в ротах: далее этого идти не следует, чтобы не связывать по рукам ротного командира. Поясним нашу мысль примером. Положим, начальник части, руководствуясь означенным нормальным распределением занятий, будет указывать таковые для рот по часам. Не говоря про то, что подобная мелочность не отвечает высокому положению начальника части, она, сверх того, может стеснить до некоторой степени и командира роты, обязанного точным выполнением данного ему расписания.
Может случиться так, что в часы, назначенные командиром полка для занятий гарнизонной службой, командир роты будет отвлечен по делам службы или вообще по какой-либо причине не в состоянии будет отлучиться из квартиры, тогда и занятие или не осуществится, или пройдет кое-как, без его непосредственного участия. Может быть и так, что в одни и те же часы молодым солдатам будет назначена гарнизонная служба, а старослужащим, положим, теория стрельбы; то и другое настолько важно, что было бы в высшей мере желательно личное участие ротного командира в означенных занятиях, но по необходимости, вследствие совпадения их, он по обязанности исполнит свой долг в отношении молодых солдат и упустит теорию стрельбы. Нам кажется, что избежать этого можно только тогда, если начальник части, руководясь упомянутым выше нормальным распределением уроков, будет определять лишь, чем именно следует заняться в ротах в тот или другой день...
Повторим вкратце наше общее положение: нормальное распределение уроков, показывающее относительную важность каждого предмета обучения, столь же необходимо в системе занятий, как, например, и программы. Оно должно быть преподано к обязательному руководству начальникам отдельных частей, кои и назначают, на основании этого расписания, чем следует заниматься каждодневно в ротах. Ротные командиры, неуклонно исполняя во вверенных им частям все указанные занятия, распределяют таковые по часам, в зависимости от местных и других условий.
Н. May. «Воспитание и обучение пехоты, от поступления на службу новобранцев до совместных занятий войск в составе трех родов оружия». Варшава, 1882.
О долге и чести воинской в российской армии: Собрание материалов, 0-11 документов и статей / Сост. Ю.А. Галушко, А.А. Колесников; Под ред. В.Н. Лобова.— 2-е изд. М.: Воениздат, 1991.— 368 с: ил.
Макет и оформление книги художника Н.Т. Катеруши.
Фотосъемка экспонатов Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи специально для этой книги выполнена Д.П. Гетманенко.
Макет и оформление книги художника Н.Т. Катеруши.
Фотосъемка экспонатов Военно-исторического музея артиллерии, инженерных войск и войск связи специально для этой книги выполнена Д.П. Гетманенко.
Присоединиться