Бонч-Бруевич

ПАМЯТИ М. И. ДРАГОМИРОВА

...Через все военно-научные труды Михаил Иванович всегда проводил одну и ту же мысль, что в военном деле, скорее волевом, чем умовом, на первом месте стоял, стоит и будет стоять человек. Исходя отсюда, он требовал, чтобы в основе каждого военного предприятия всегда лежала осведомленность о состоянии этого главного элемента, чтобы дальнейший путь развития военного искусства проистекал из усовершенствования человека-воина. Признавая могучее влияние техники, он отводил ей второе место.
Основным вопросом воспитания и образования солдата он ставил требование — «обратить новобранца в солдата, т. е. специализировать его, не ломая в нем человека».
До русско-японской войны наша армия была далека от проведения в жизнь этого требования; только кое-где, как оазис в пустыне, проявлялось живое отношение к живому делу; в большинстве случаев наша система воспитания и обучения нижних чинов не была согласована со свойствами человека и едва ли способствовала их желательному усовершенствованию; служба офицеров, как будто нарочито, была направлена к тому, чтобы по мере продолжения ее офицер все более и более терял связь с истинным военным делом. Господа, отыскивающие причины наших неудач минувшей войны в несовершенствах строев и боевых порядков, в плохой разведке, в неумелости начальников и т. п., правы лишь в ничтожной степени: все это было бы у нас благополучно, если бы мы своевременно попробовали дать себе отчет в качествах живой силы, составлявшей армию от мала до велика...
Суровый рок отнял у нас Драгомирова, но не отнять ему того, что выразил он при жизни во многих уже напечатанных трудах. Эти труды, в их общей сложности, вполне законченны, определенны, они могли бы послужить основой в деле дальнейшего рационального усовершенствования нашей армии и всего военного дела.
Так повремените же с оценкой Драгомирова; вслед за оценкой, обыкновенно, следует забвение: подведут итоги и забудут; а между тем для пользы армии и Родины необходимо, чтобы его подлинные взгляды сделались общим достоянием и послужили бы основой к славе родного оружия. Займемся лучше изучением его трудов; по мере сил и способностей продолжим его взгляды — помимо пользы делу, это будет лучшею памятью и оценкой незабвенного Михаила Ивановича...

УЧЕБНИК ТАКТИКИ М. И. ДРАГОМИРОВА

...Попробуем, для памяти о Михаиле Ивановиче, напомнить хотя о некоторых его идеях, к которым почти все были нечувствительны во время его жизни и которые теперь, после его кончины, начинают завоевывать себе неоспоримое господство.
Михаил Иванович давным-давно и неоднократно выражал ту мысль, что «при современных условиях службы солдата — сформировать его может только офицер, конечно, при помощи унтер-офицеров и учителей, которых сформирует он сам же в предшествующие годы, и будут они ему помощниками в такой же степени, в какой он приложил к ним свою работу— добросовестно, настойчиво, толково». В развитие этой идеи, между прочим, он требует от офицеров внимания к малейшим нуждам солдата. По этому поводу он высказал, обращаясь к офицерам: «...малейший знак внимания с вашей стороны отблагодарится сторицею».
Не менее знаменательны и другие слова М. И., обращенные также к офицерам: «Не пропускайте случайных встреч с людьми, вам вверенными, не спросив их о чем-нибудь или не сказав с ними два, три слова. Не говоря о том, что этим вы приобщаете солдата к великому воинскому братству,— это, вместе с тем, самый действительный путь к его развитию. Нельзя себе представить, до какой степени солдат это понимает. Люди, с которыми вы дадите себе труд так поработать, будут вашими в самые трудные минуты военной жизни и — не выдадут».
По мнению М. И., всегда было, что офицер должен быть близок к солдату не только как его учитель и воспитатель, но и в деле разделения с ним
тягостей службы. Он выразил это мнение в одном из своих трудов следующим трогательным обращением к офицерам: «Дорогие товарищи, молодые господа офицеры, делите с солдатом труды и лишения в мирное время, когда служба вас сталкивает вместе, если хотите, чтобы он был сердцем и душою вашим в военное: солдат не щадит себя для того офицера, который сам себя не щадит на службе. И. тогда только самоотвержение солдата установится безграничным».
Все эти идеи настойчиво проводились М. И.; но они встречали столь сильное противодействие сначала со стороны приверженцев «муштры во что бы то ни стало», а затем со стороны «офицера-барина», что голос М. И. оставался гласом вопиющего в пустыне; в то же время усердные не по разуму подражатели этих поистине глубоких и передовых идей, основанных на глубоком понимании психологии русского солдата, своими дикими требованиями, якобы в «драгомировском» духе, отвращали многих от истинного понимания идей М. И. Находилось много таких лиц, которые бранили, на чем свет стоит, Драгомирова, подчас даже не будучи знакомыми с его идеями, а только лишь подслушавши вой озлобленных его толковых и бестолковых критиков.
Но вот теперь француз Дюрьи заговорил о том, что так настойчиво отстаивал М. Драгомиров. Труды француза удостоились перевода на русский язык и приняты к сведению в деле воспитания русского солдата. Что и говорить, идеи Дюрьи весьма, весьма почтенны, но в применении к воспитанию русской армии — это не более, как детский лепет...
И как же тут не удивляться тому факту, что идеи, глубоко продуманные русским воином, проникают в жизнь русской армии посредством книжечки французского писателя. Тернистый, странный путь! Но память о М. И. этим, как кажется, ничуть не унижается, потому что все же — его идея торжествует.
Припомним и другое, что также установил и выразил покойный М. И. относительно задач военного воспитания. Он вполне определенно высказал, что основной вопрос в этом деле, «как новобранца обратить в солдата, т. е. специализировать, не ломая в нем человека». Развивая эту идею, М. И., между прочим, требует: «в обращении с солдатом не унижать его, а тем более не драться».
Успех в достижении основной, вышеприведенной задачи военного воспитания М. И. видит в таком содержании солдата, которое не истомляет и не надрывает его физических сил. Исходя отсюда, он советует: кормить солдата по-людски; не изводить на бестолковой работе; в работу втягивать исподволь.
В свое время эта проповедь была воспринята как указание распущенности, о которой и не помышлял М. И. и которая была совсем чужда его нравственному облику. Припомните, кто только может, ведь наряду с этими вполне естественными требованиями он предъявлял и другие требования, обеспечивающие рациональную деятельность армии даже в самые тяжелые минуты. Например, он требовал от офицера преданности Родине до самоотвержения, дисциплины, преданности и любви к военному делу; умения держать себя по отношению к солдату и, наконец, он требовал законности отношений, т. е. такого уважения к закону, при котором он, т. е. закон, становится выше личности каждого из служащих. От всех начальников он ждал «настойчивой постановки требований и непрерывного наблюдения за их исполнением».
И вот именно эти-то идеи, глубоко продуманные и всесторонне обоснованные, были сбиты на манер проповеди о «преступном разгильдяйстве»; а все те же усердные не по разуму подражатели М. И. и неугомонные критики в конце концов провозгласили: «Драгомиров развращал войска». Не развращал он их, а скорбел своею чуткою душою о том, что не удается ему спасти их от неминуемого развращения...

ГРАМОТНОСТЬ В АРМИИ

...Набранная и даже организованная масса — толпа, а не войско, если она не воспитана и не образована в военном отношении. Воспитание важнее образования, потому что военное дело в значительной степени более дело волевое, нежели умовое. Не взирая на сложность природы современного боя, значение воспитания и теперь осталось все-таки первенствующим, так как усовершенствованные способы и средства ведения войны, для применения их и для сопротивления им, требуют от воина большего нравственного напряжения, чем прежние, более простые.
Представьте себе, для примера, современную усовершенствованную скорострельную артиллерию; пусть ее офицеры искусны в стрельбе, а солдаты этой артиллерии прекрасно обучены действиям при орудиях, значение такой артиллерии все-таки будет ничтожно, если ее прислуга не выдержит впечатления разрывающихся над ее головами снарядов противника и побросает свои отличные орудия... Способность же выдерживать впечатление неприятельского огня во многом зависит от качества военного воспитания...
В критические минуты войны, когда именно и решаются вопросы: «победа» или «поражение», значение нравственной энергии рельефно выдвигается на первое место.
Итак, важнейшим элементом в военном деле оказывается человек; важнейшим свойством человека — его нравственная энергия, обрабатываемая и развиваемая военным воспитанием.
Основной задачей военного воспитания служит вопрос: как новобранца обратить в солдата, т. е. специализировать его, не ломая в нем человека; иначе говоря, эта задача состоит в решении вопроса: как поступать, чтобы не только не подорвать, но, напротив, развить и укрепить нравственную энергию человека-солдата. Такого рода задача составляет основу дела воспитания; ее значение неизмеримо выше значения грамотности. Выдвигая в деле подготовки армии в мирное время эту последнюю на первое место, при безграмотности наших народных масс и современных коротких сроках службы солдата под знаменами, удаляют первую на неподходящее для нее место.
Грамотой и ее производными, при только что отмеченных условиях, не дастся победить противника, а при отсутствии развитой нравственной энергии каждая армия, наверное, будет бита.
Нравственная энергия, развитая и укрепленная, нужна солдату для одержания победы над противником; победа будет, до известной степени, в руках той армии, в которой солдаты проникнуты решимостью добыть ее, хотя бы ценою собственной гибели, ибо «гот только может победить, т. е. погубить противника, кто сам способен решиться победить или умереть». Решимость на собственную погибель опять-таки в значительной степени зависит от качеств воспитания солдата. Между тем опыты из жизни армии доказывают, что при прочих равных условиях грамотный солдат вовсе не оказывается более самоотвер-женным, т. е. более способным решаться на погибель.
Таким образом, самое важное в деле военного воспитания — это то, чтобы нравственная энергия солдата была развита до степени готовности — хоть и самому погибнуть, но лишь бы погубить противника...

О ПОДГОТОВКЕ ОФИЦЕРСКОГО СОСТАВА АРМИИ

У дела подготовки офицерского состава армии стоит широко развитое особое военно-учебное ведомство, располагающее всякого рода средствами в полном изобилии.
Совершенно ясно, что задача этого ведомства вообще и каждого военного и юнкерского училища в частности, во-первых, подготовить офицера к боевому делу в соответствии с природой современного боя, дабы офицер на войне оказался толковым и полезным начальником, и, во-вторых, подготовить офицера в военно-педагогическом отношении, дабы он мог выработаться в умелого воспитателя и учителя солдата.
Обе эти задачи сами по себе не остаются неподвижными: они видоизменяются с изменением природы самого боя и тех условий, среди которых протекает военно-педагогическое дело в армии.
Первая, т. е. природа боя, в настоящее время, как показал опыт минувшей войны, усложнилась до небывалых размеров. Ныне сделалось вполне невозможным изучение в мирное время сложного явления «бой» в его целом, поэтому приходится вместо целого изучать только те простые приемы, из сочетания которых слагается это сложное явление. Такого рода метод изучения усложнил дело и потребовал более сложного образа мышления для уяснения себе в мирное время того, что нужно для военного. Само собою очевидно, что военная школа, по существу дела, должна принять во внимание факт усложнения приро-ды современного боя, изменив свои программы, методы преподавания и учебники постольку, поскольку это необходимо для равновесия школы с действительною жизнью.
Вторая, т. е. те условия, среди которых протекает военно-педагогическое дело в армии, в настоящее время также приняли особый характер. Важнейшим обстоятельством в деле такой перемены является сокращение сроков службы нижних чинов армии до небывалых пределов.
Дело в том, что при современных коротких сроках службы воспитать и обучить солдата в состоянии только офицер, а не унтер-офицер, да и то только тогда, когда он будет вести это дело по строго обдуманной программе, когда сам он будет в достаточной степени подготовлен к этому трудному делу, когда, наконец, ни одна неделя из службы солдата не будет затрачена зря...
Совершенно очевидно, что и в этом деле военная школа должна пойти навстречу жизни. Она должна включить в свои программы и методы преподавания, т. е. не только то, что нужно офицеру, как начальнику, но и то, что составляет основу его военно-педагогической деятельности в армии.
Правда, потребовать от военной школы, чтобы она создала вполне законченного воспитателя и учителя солдата, было бы несправедливо, потому что на это в военной школе, попросту говоря, также не хватило бы времени; но в одинаковой степени было бы неосновательно вовсе снять с военной школы заботу об этой подготовке.
Вполне законченного воспитателя и учителя солдата в офицере выработает его дальнейшая служба в армии, если только она будет протекать под разумным руководством и надзором соответственно развитых и выработанных начальников.
Таким образом, для равновесия с действительною жизнью военная школа должна принять во внимание факт усложнения природы современного боя и ту новую роль современного офицера, которая вызвана к жизни сокращением срока службы нижних чинов под знаменами.
В соответствии с этими данными военная школа должна выработать и учебники тактики, потому что именно эта отрасль военных знаний ведает делом боевой подготовки войск и оснований военной педагогики.
Покойный воспитатель и учитель русской армии М. И. Драгомиров оставил после себя прочную память для военной школы в виде своего учебника тактики, переработанного и уравновешенного с усложнившейся природой современного боя и с новыми требованиями военно-педагогического дела. Этот учебник вышел из печати год спустя после смерти его составителя, потому что несколько затянулось дело его издания. Однако по какому-то странному недоразумению часто приходится слышать, что учебник Драгомирова слишком труден для учащихся, но, как оказывается, не тем он труден, что изложен непонятным языком, а тем, что включает слишком трудные идеи, методы и рассуждения.
После таких сетований невольно приходится спросить: да неужели может считаться основательным требование излагать в учебнике только то, что может быть легко доступным для учащихся, а не то, что требуется действительною жизнью и природою вещей?
Неужели основательнее упростить в данном случае учебник тактики Драгомирова, а не принять меры к тому, чтобы средняя школа озаботилась развитием способностей своих воспитанников до той степени, которая соответствовала бы возможности воспринимать даже и сложные идеи курса, введенные в него не ради искусственного усложнения, а под влиянием стремления и необходимости согласовать преподаваемое в школе с тем, что требуется неумолимою действительностью?
Над этим-то простым вопросом, как кажется, пора было бы и призадуматься...

НАРЕКАНИЯ НА ДРАГОМИРОВА

...Не зная доподлинно основных взглядов Михаила Ивановича, нельзя судить его деятельность, поэтому считаем необходимым привести те из них, которыми обусловливалась интересующая нас сторона его воспитательной работы над войсками.
1) М. И. в вопросе воспитательного воздействия резко разделял всю армию на две группы: нижние чины и начальники (офицеры, генералы).
Первые, т. е. нижние чины, по его убеждению, составляют ту массу, непосредственными усилиями которой достигается решение боевых задач; это, так сказать, сила непосредственная, действительная.
Вторые, т. е. начальники, сила, направляющая войсковую массу к полезной работе.
По убеждению Драгомирова, начальники всех степеней должны стоять близко к массе нижних чинов; они должны знать ее природу — нравственную и физическую, они должны иметь мощное влияние на эту массу и отдельные группы, ее состав-ляющие. Для всего этого каждый начальник, как бы высоко он ни стоял, должен иметь непосредственное общение с серой массой, составляющей подчиненную ему группу. Дело общения с массой нижних чинов в видах воспитательного воздействия Драгомиров резко отличает от способов управления массами в бою и в мирное время: требуя непосредственного общения начальников с массами ради воспитательного воздействия, он не допускал и мысли об отдании приказаний массе непосредственно, т. е. не в порядке подчиненности, определяемой   иерархической лестницей...
Драгомиров, действуя на массу непосредственно, являл собою поучительный пример для всех начальников, которые, однако, его примеру не последовали, остались вдалеке от серой массы и довели дело до того, что ни они не знали подчиненной им массы, ни масса их...
Ничего этого не было бы, если бы наши начальники усвоили себе, что между передачей приказания в порядке подчиненности и воспитательным воздействием на массу — огромная разница; что, передавая приказания в порядке подчиненности, необ-ходимо в вопросах воспитания соприкасаться с войсками непосредственно; ничего того, что случилось, не случилось бы, если бы ради воспитательного воздействия наши начальники, не занимаясь местничеством, по-драгомировски, т. е. от души, стремились бы, все без исключения, к сближению с той серой массой, напряжению сил которой полководцы всегда бывали и всегда будут обязаны победой...
Драгомиров требовал от начальников умения разбираться в проступках нижних чинов со служебной точки зрения и в соответствии с проступками налагать дисциплинарные взыскания...
М. Драгомиров пишет: «практика показывает всю необходимость этого разграничения (между главными и второстепенными служебными обязанностями), не только в видах соблюдения справедливости, но и для пользы службы, дабы солдат понимал ясно, что непорядочно одеться или упустить отдать честь совсем не одно и то же, что, например, не исполнить служебного приказания или заснуть на часах. Солдат, не исполняющий первого,— груб, мужиковат, но еще не преступен; нельзя его гла-дить за это по головке, но не за что также и казнить; солдат, позволивший себе заснуть на часах, должен быть беспощадно наказан».
Противники Драгомирова полагают, что солдат, подчиняющийся начальнику не за совесть, а за страх наказания или даже за возможность избиения, — дисциплинированный солдат. По Драгомирову всегда было, что это автомат, мало пригодный к бою в сомкнутой массе и совершенно не подходящий к той дисциплине поля сражения, которая вызвана к жизни природой современного боя...
М. Драгомиров пишет: «нравственное воспитание требует того же, что и физическое, т. е., если хотите, чтобы известный орган развивался, вы делаете им такие упражнения, которые усиливают мускулы органа. Если вы хотите, чтобы офицер и солдат были возможно более способны приводить себя в известное нравственное настроение, старайтесь обставить их таким образом, чтобы это настроение возникало в их душе, по возможности, чаще. Наоборот, должно избегать возбуждения тех настроений, которые противны назначению воина. А что в военном может быть презрительнее страха, который парализует ум и волю? Следовательно, воин должен быть веден так, чтобы чувство страха возникало в его душе, по возможности, реже, ибо кто приучен бессознательно бояться своего, тот уже тем самым в известной мере приучен бояться и неприятеля. Уже из этого видно, что нравственное воспитание и солдата, и офицера коренится в характере отношений его к старшим: чем менее они дают места безотчетному страху, тем лучше».
Таким образом, Драгомиров стремился фактически вырвать нижнего чина из произвола личности начальника и передать его в устойчивое и могучее влияние закона, для всех равного, ко  всем одинаково строгого.
Драгомиров учил, что там, где солдат уверен, что, если он сделал свое дело, его пальцем никто не имеет права тронуть, чувство бессознательного страха развиться не может; там, где этой уверенности нет, такой страх развивается. Что же может дать эту уверенность? Ее может дать только такое положение, при котором солдат знает всегда наперед, что он должен делать и чего с ним не должны делать; ее может дать такая система, при которой произвол, как со стороны старшего, так и со стороны младшего, одинаково являются преступлениями; такая система, при которой закон становится выше личности каж-дого из служащих. Это неизбежное условие нравственного воспитания и начальников, и подчиненных; без него чувство долга выработаться не может, ибо последнее возникает там только, где человек из практики видит, что закон, обязывая его, в то же время обеспечивает от неправых посягательств. При таком значении закона его заинтересован исполнять всякий.
Вот именно на эту дорогу преобладания закона над произволом и стремился вытянуть нашу армию незабвенный ее учитель...

...Одновременно с воспитанием и обучением серой массы необходимо было непрерывно воспитывать и до известной степени обучать самих начальников, не считая их подготовку законченною. Меры воспитательного воздействия на начальников применялись самые разнообразные: всем стоявшим у дела еще памятно, как М. И. собирал молодых офицеров на вокзалах при своих проездах и спрашивал у них уставы; как он задавал задачи в поле ротным, эскадронным командирам и младшим офицерам во время объездов войск округа; незадолго до смерти он высказал нам, что ему не удалось еще проверить и наладить работу отделенных командиров с их отделениями, и тут же распорядился, чтобы в перерабатываемом учебнике тактики было напи-сано: «господа строевые начальники, попробуйте, производя смотр какой-либо войсковой части, начать поверку с отделений: если вы увидите, что отделения слажены, свободно маневрируют, и если их командиры справляются с ними, в большинстве случаев вы найдете, что и вся часть в строевом образовании — в порядке. Если часть учится слабо, ищите этому причину в недостаточной слаженности отделений, следовательно, и в недостаточной работе над ними».
В общем, воспитательное воздействие на начальников состояло главным образом в контроле их деятельности и работы над самоусовершенствованием.
Результатом такой постановки дела явилось то, что каждый, даже младший офицер, знал и чувствовал, что войсками округа командует Михаил Иванович Драгомиров, что этот самый Драгомиров рано или поздно, но нагрянет и, не удовлетворившись показною стороною дела, вывернет наизнанку и всю часть, и многих начальников от старшего до младшего.
Всякий знал, что Драгомирова внешним лоском не удовлетворить, что он непременно постарается обнаружить качества начальника в его действительной работе в поле, т. е. во главе управляемой им войсковой части; иными словами, постарается обнаружить на людях, т. е. при подчиненных и при начальниках, как достоинства, так и недостатки поверяемого начальника.
По нашему убеждению, иного контроля и быть не может в том случае, если желают добиться поверки не смотровых, а боевых качеств начальника. Такого рода поверка даст решительные результаты, и ее результаты надолго засядут в ум и сердце поверяемого.
От Драгомирова нельзя было отделаться показною стороною дела, полуфразами, смотровою напыщенностью; ему подавай суть дела, он хозяин смотра, он непременно проверит и корпусного командира, и младшего офицера.
«Кому много дано, с того много и спросится»,— рассуждал по этому поводу Михаил Иванович и в силу такого рассуждения устраивал поверку тем строже и полнее, чем старше был поверяемый начальник...
Здесь-то и происходило то, с чем никак не могли свыкнуться господа начальники. Многим из них всегда казалось, что качества их подготовки — вне подозрения, а по Драгомирову всегда было, что это далеко не обстоит так благополучно.
К тому же начальники, особенно из тех, кто постарше, зачастую забирались на такую высоту в своей чрезмерной авторитетности, пышности окружающей их обстановки и вообще в наклонности к разыгрыванию из себя каких-то сатрапов, что лететь с этой высоты вниз под мощным напором громогласной критики и подавляющей простоты в обращении со стороны Драгомирова — было им куда как неприятно-Ошибочно полагают, что, роняя воображаемый авторитет к делу непригодных начальников, тем самым подрывают авторитет всех вообще начальников. Если бы хорошенечко прислушались к тому, что говорится 6 солдатской среде, то сразу поняли бы, что солдат отлично разбирается в том, кто такое, например, начальник дивизии А и кто такое Б. Если А на своем месте, то как бы его ни разносил старший начальник, всегда во мнении массы солдат А будет желательным начальником; с уверенностью можно высказать, что солдаты посочувствуют начальнику и даже сознают, что, до некоторой степени, они сами виноваты в том, что их начальника не похвалили. Если начальник не на месте, то хоть и расхвали его старший начальник, все же его действительный авторитет в серой массе будет ничтожен и подчинение этой массы такому начальнику будет только внешним, и лишь до поры до времени...
Драгомиров был человек живого дела; на первом плане он ставил в военном деле человека с его нравственной энергией; в его совершенстве он видел главным образом залог совершенства армии и военного дела, поэтому он прежде всего требовал авторитета личности начальника и в степени совершенства этой личности видел обеспечение способности армии к победе. Отвлеченности в практическом деле он, по справедливости, ограничивал до возможного минимума.
В заключение этих кратких очерков, касающихся трех главнейших нареканий, возведенных на блестящую и высокополезную деятельность М. И. Драгомирова в армии, считаем необходимым перечислить основные положения его военно-воспитательной школы, которая, к нашему убеждению, только и приложима к подготовке русской армии...
А. Требования по отношению к солдату.
1) Преданность Родине до самоотвержения.
2) Дисциплина.
3) Вера в нерушимость (святость) приказания.
4) Храбрость, решительность.
5) Решимость безропотно переносить труды, холод, голод и все нужды солдатские.
6) Чувство взаимной выручки.
7) Частный почин.
Б. Основы методов воспитания и обучения солдата.
1) Воспитывать и обучать новобранца, а затем и солдата, соображаясь с общечеловеческими свойствами.
2) Сообразовать методы воспитания и обучения с основным свойством ума человека — расчленять на составные части всякий предмет, представляющийся цельным.
3) Сообразовываться с другим общим свойством ума человека, в силу которого у него, что бы ни заставляли его делать, невольно является вопрос: почему? зачем?
4) В обращении никогда не унижать, а тем более не драться.
5) Требования ставить настойчиво и непрерывно наблюдать за их исполнением.
6) Помнить, что солдат человек, и потому для него, как и для всякого человека, ни одна обязанность не должна обходиться без соответственного права.
7) Кормить   солдата по-людски.
8) Не изводить на бестолковой работе.
9) В работу втягивать исподволь, не надрывая сил.
В. Условия рационального обучения войск.
1) Войска должно учить в мирное время только тому, что им придется делать в военное.
2) Учить солдат боевому делу должно в такой последовательности, чтобы они из самого хода обучения видели цель всякого отдела образования.
3) Учить преимущественно примером, т. е. показывать, что и как сделать, прибегая к изустным объяснениям только в случаях действительной необходимости.
4) Показывать войскам тактику в поле по приемам, предварительно показав каждый прием начальникам в меньшем масштабе.
Г. Требования по отношению к офицеру, как к воспитателю и учителю солдата.
1) Быть твердым в тех основах, на которых зиждется воспитание солдата.
2) Обладать искреннею преданностью и любовью к  военному Делу.
3) Помнить, что люди, которые вверены его попечению, не в состоянии применяться к нему, а он к ним должен примениться.
4) В возможной мере быть внимательным  к нуждам подчиненных.
5) Выработать в себе правильное отношение к приказанию.
6) Обратить особое внимание на то, чтобы прежде и тверже всего внушить солдату обязанности и только после того обряды.
7) Делить с солдатом тягости службы.
8) Уметь держать себя с солдатом. Д. Требования,   которым должен удовлетворять начальник-офицер.
1) Общее знание теории современного военного дела и, в частности, подробное знание теории и техники, относящихся к тому роду войск, в котором служит.
2) Преданность Родине до самоотвержения, дисциплина, вера в нерушимость приказания, храбрость, решимость безропотно переносить все тягости службы, чувство взаимной выручки.
3) Способность ориентироваться в окружающей обстановке.
4) Решимость принимать на себя ответственность за свои действия и распоряжения в тех случаях, когда обстоятельства не позволяют ожидать распоряжений свыше.
5) Частный почин.
6) Привычка представлять себе цель каждого действия.
7) Уверенность  в необходимости служить делу, а не лицам; общей, а не собственной пользе.
Все эти основы драгомировской школы, изложенные в I и II частях учебника тактики М. Драгомирова (изд. 1906 г.), соображены с общечеловеческой психологией, а равно с теми особенностями, которыми характеризуются наши солдат и офицер. Эти основы далеко не все проведены в жизнь русской армии; они единственные, потому что только один М. И. Драгомиров выразил их в общей сводке...

М. Бонч-Бруевич. «Армейские дела и делишки». Сборник статей 1905—1910 гг. Киев, 1911